Двадцать тысяч лье под водой

— Ровно ничего, друг Консель, — ответил гарпунщик. — Но все-таки продолжайте, так как вы очень интересно рассказываете.

— Что же касается хрящевых рыб, то они разделяются на три порядка.

— Тем лучше! — заметил Нед.

— Круглоротые, челюсть у которых расположена на одном подвижном конце, а жабры расположены в нескольких отверстиях, порядок, состоящий из одного семейства. Тип: минога.

— Достаточно вкусная рыба, — ответил Нед Ленд.

— Поперечноротые, с жабрами, весьма сходными с теми, какие у круглоротых, но нижняя челюсть у них подвижная. Этот порядок самый выдающийся из всего класса и заключает два семейства. Тип: скат и морская собака.

— Что? — вскрикнул Нед. — И скаты в одном порядке! Хорошо, нечего сказать. Но я, друг Консель, в интересах скатов не советую их помещать вместе с акулами в одном бокале.

— Осетровые, — продолжал Консель, — жабры у которых прикрыты особым щитом; в этом порядке четыре семейства. Тип: осетр.

— А, друг Консель, вы сумели лучшее приберечь к концу, по крайней мере по моему мнению. Теперь все?

— Все, дружище, — ответил Консель, — и заметьте, когда вы все это знаете, вы еще ничего не знаете, так как семейства разделяются на классы, роды, виды, разновидности…

— Прекрасно, друг Консель, — прервал Конселя гарпунщик, подойдя к окну, — смотрите, какие проходят мимо нас разновидности!

— Да, это рыбы, — вскрикнул Консель, — можно подумать, что мы стоим перед гигантским аквариумом!

— Нет, — возразил я, — аквариум — клетка, а эти так же свободны, как птицы в воздухе.

— Дружище Консель, называйте их, называйте! — умолял Нед Ленд.

— Я не настолько сведущ, — ответил Консель. — Обратитесь за этим к моему учителю.

И действительно, Консель, несмотря на свое знакомство с классификацией, не был натуралистом, и, право, я не знаю, сумел ли бы он отличить, например, тунца от макрели.

Канадец мог назвать любую рыбу, не задумываясь.

— Это балисты, — сказал я.

— Китайские спинороги, — определил по-своему Нед Ленд.

— Род — балисты, семейство — жесткокожие, порядок — крепкочелюстные, — шептал Консель.

Несомненно, Нед и Консель, вместе взятые, составили бы отличного натуралиста. Канадец не ошибся. Группа балист, со сжатым по бокам телом, зернистой кожей и вооруженных на спине иглой, резвилась около «Наутилуса». Они отличались красивой окраской чешуи, сероватого цвета сверху, белого снизу, покрытой золотистыми пятнами. Среди них плыли скаты, и среди них, к великой моей радости, я заметил китайского ската, желтого цвета сверху, нежно-розового на брюхе и снабженного тремя иглами впереди глаза, — редкая порода, в существовании которой сомневались во времена Ласепеда, так как этот натуралист видел их только в японских альбомах.

В течение двух часов огромная морская армия составляла эскорт «Наутилуса». Среди них во время игр — прихотливых движений, в которых рыбы, казалось, соперничали красотой, блеском и скоростью, — я заметил зеленого губана, барберина с двойной черной полосой, белых гобий с круглым хвостом белого цвета, с фиолетовыми пятнами на спине, японскую скумбрию, восхитительных макрелей этих морей с голубой чешуей по всему телу и серебряной на голове, блестящих лазоревиков, уже одно название которых заменяет описание; полосатых спар с плавниками, отливающими голубым и желтым цветом; златобровов с поперечными полосами, окаймленных черной лентой на хвосте; поясных спар, элегантно затянутых, словно в корсеты, в свои шесть поясов; трубкоротые виды со ртом в виде флейты, называемые иначе морскими бекасами, — из них некоторые достигали длины в один метр; японских саламандр; ежовых мурен; морских змей длиной в шесть футов с маленькими блестящими глазами и с широкой пастью, усаженной зубами.

Наш восторг дошел до крайних пределов; восклицания не смолкали. Нед называл рыб, Консель их классифицировал, я приходил в экстаз от быстроты их движений и красоты разнообразных форм. Ни разу мне не приходилось видеть этих животных на полной свободе в их родной стихии.

Я не стану перечислять все разновидности, которые проходили перед нашими изумленными глазами, всю эту коллекцию Японского и Китайского морей. Эти рыбы толпились, соединяясь в более многочисленные стаи, чем птицы в воздухе, привлекаемые, несомненно, блеском электрического света.

Вдруг зал осветился. Железные ставни опустились, и восхитительное видение исчезло. Но я долго еще продолжал мечтать, пока мой взор не остановился на инструментах, висевших по стенам. Компас по-прежнему показывал, что держимся направления северо-северо-востока, манометр указывал давление в пять атмосфер, соответствующее глубине в пятьдесят метров, а электрический лаг сообщал, что скорость хода равняется пятнадцати милям в час.

Я ожидал прихода капитана Немо, но он не появлялся. Было пять часов.