Двадцать тысяч лье под водой

«Наутилус» продолжал идти на юго-запад. 1 декабря он пересек по 142° долготы экватор, и 4-го числа того же месяца, после быстрого перехода, мы достигли Маркизских островов. Я заметил пик на главном острове этой группы и лесистые горы, но этим и ограничился, так как капитан Немо не любил приближаться к берегам. Здесь наши сети выловили прекрасные виды рыб: золотохвостых с лазоревыми плавниками, с мясом которых по вкусу не может соперничать ни одна рыба; коралловые губаны почти без чешуи, но замечательно вкусные; коралловые рыбки осторинки, с костяными челюстями; желтоватые тасары, не уступающие макрели; да и вообще все рыбы заслужили высокую оценку за столом корабля.

Покинув эти прекрасные острова, состоящие под протекторатом Франции, «Наутилус» прошел в пустынной местности океана около двух тысяч миль. Это плавание можно отметить встречей с несметной толпой кальмаров, любопытных моллюсков, родственных каракатицам. Французские рыболовы называют их «летучие волосатики». Они принадлежат к классу головоногих, к семейству двужаберных, к которому причисляются каракатицы и аргонавты. Эти животные тщательно изучались древними натуралистами и служили как метафорами ораторам агоры, так и лучшим блюдом за столом богатых граждан, если верить Атенею, греческому врачу, жившему до Галена.

Это было ночью на 10 декабря, когда «Наутилусу» пришлось встретиться с этой армией моллюсков, животных исключительно ночных. Считать их приходилось бы миллионами. Они мигрировали из умеренных в более жаркие зоны, идя вслед сельдям и сардинам. Мы их рассматривали сквозь толстые хрустальные стекла, наблюдали, как они пожирали небольших рыб и моллюсков и в то же время служили добычей более крупным моллюскам. Несмотря на быстрый ход «Наутилуса», ему пришлось плыть в окружении этих животных в течение нескольких часов. Среди них я узнал девять видов, указанных д'Орбиньи.

Во время этого перехода море дарило нас чудными зрелищами и варьировало их до бесконечности. Оно меняло декорации, чтобы поражать наши взоры, и мы имели удовольствие не только созерцать в этой жидкой стихии красоты природы, но и случай проникать в самые глубокие тайны океана.

11 декабря я сидел в большом салоне, занимаясь чтением. Нед Ленд и Консель смотрели сквозь окно в светящуюся воду. «Наутилус» был неподвижен и находился на глубине тысячи метров, в том слое воды, в который спускаются только весьма крупные рыбы, и то изредка. Я читал в это время прекрасное сочинение Жана Масэ «Слуги желудка», как внезапно Консель прервал мое чтение.

— Не пожелает ли господин прийти к нам на минуту! — воскликнул каким-то особым голосом Консель.

— Что там такое, Консель?

— Пусть господин взглянет.

Я встал, подошел к окну и стал смотреть.

При ярком электрическом освещении я увидел огромную черную массу, которая висела в воде. Я стал ее внимательно рассматривать, желая узнать натуру этого гигантского китообразного животного. Но вдруг в моем мозгу проскользнула мысль.

— Корабль! — вскрикнул я.

— Да, — ответил канадец, — разбитый и потонувший корабль.

Нед Ленд не ошибся. Мы видели корабль, ванты которого висели на своих цепях. Корпус корабля, казалось, был крепок, и его гибель произошла, несомненно, несколько часов назад. Три остатка мачт, срубленных на расстоянии двух футов от палубы, указывали, что судно должно было пожертвовать своим рангоутом. Оно лежало на левом борту.

Грустное зрелище представлял собой этот баркас, погибший в волнах, не еще более грустное чувство вызывал вид его палубы, на которой лежало несколько трупов, связанных веревками. Я насчитал четыре трупа — четырех мужчин, причем один из них стоял у руля; затем я увидел еще женский труп с ребенком на руках, наполовину высунувшийся из решетки юта. Это была молодая женщина. Я мог благодаря сильному освещению с «Наутилуса» отчетливо рассмотреть черты ее лица, еще не успевшие разложиться. В последних усилиях за спасение она подняла над головой своего ребенка, руки которого обнимали шею матери. Положение тел четырех моряков с искаженными конвульсиями лицами, по-видимому напрягавших все усилия освободиться от связывающих их веревок, казалось мне ужасным. Только один из них — рулевой, — более спокойный, с открытым и серьезным лицом, с поседевшими волосами, держал руки на рулевом колесе и, казалось, продолжал управлять своим трехмачтовым судном в глубине океана.

Какая сцена! Мы онемели, сердца наши трепетали, созерцая это кораблекрушение, так сказать сфотографироваиное в его последнюю минуту. И я уже видел приближающихся огромных акул с горящими глазами, привлеченных запахом человеческого мяса.

Между тем «Наутилус», маневрируя, обошел этот потонувший корабль, и мне удалось прочесть на его корме надпись:

«Флорида, Сандерланд».

Глава XIX ВАНИКОРО