Двадцать тысяч лье под водой

В салоне было темно, но сквозь иллюминаторы блестели океанские воды. Освещаемая прожектором на полумилю вокруг «Наутилуса» вода сверкала электрическими искрами. Ясно было видно чистое песчаное дно. Матросы в скафандрах раскапывали полусгнившие бочки, продавленные ящики и прочий груз, почерневший от времени. Из этих ящиков и бочек сыпались слитки золота и серебра, лился дождь пиастров и драгоценных камней. На песке лежали груды этих сокровищ. Нагрузившись ценной кладью, матросы шли к «Наутилусу», складывали там свой груз и снова возвращались к неисчерпаемому источнику.

Я понял, что здесь было место сражения 22 октября 1702 года. Здесь были затоплены галионы с золотом для испанского правительства. Сюда капитан Немо приходил за миллионами для пополнения запасов «Наутилуса». Ему одному Америка доставила эту дань. Он стал единственным наследником всех богатств, отнятых у инков и ацтеков, побежденных Кортесом.

— Известно ли вам было, профессор, что в море скрывалось такое богатство? — спросил меня, улыбаясь, капитан Немо.

— Я знал, что приблизительно два миллиона тонн серебра в растворенном виде содержится в морской воде.

— Да, но выделять это серебро из воды — игра не стоит свеч. А я лишь собираю то, что люди потеряли, и не только в бухте Виго, но еще и в других местах кораблекрушений, обозначенных на моей подводной карте. Понимаете ли вы, что богатство свое я могу исчислять миллиардами?

— Понимаю, капитан. Но позвольте вам заметить, что эксплуатацией этой гавани вы опередили труд целой акционерной компании.

— Какой компании?

— Той самой, которая купила у испанского правительства привилегию на право работ по розыску этих затонувших галионов. Акционеры рассчитывают на громадные доходы, так как сокровища оцениваются более чем в пятьсот миллионов.

— Пятьсот миллионов! — вскрикнул капитан. — Да, тут было пятьсот миллионов, но теперь их уже нет!

— Это верно, — отвечал я. — И мне кажется, не мешало бы предупредить об этом акционеров. Неизвестно, впрочем, как бы они это восприняли. Игрок обыкновенно меньше горюет о проигрыше, чем о крушении надежд на выигрыш. Я, по правде сказать, больше жалею тех несчастных бедняков, которых могло бы спасти правильное распределение этих богатств. Да! Много добра можно было бы сделать с помощью этих богатств, а теперь они потеряны.

Сказав это, я тотчас почувствовал, что капитан Немо оскорбился.

— Потеряны! — повторил он с живостью. — Вы полагаете, профессор, что эти сокровища потеряны, потому что они попали в мои руки? Вы думаете, что я ради собственной выгоды подбираю эти слитки и камни? Кто вам сказал, что я не употребляю их на доброе дело? Разве вы думаете, я не знаю, что есть обездоленные люди, угнетенные народы? Что много несчастных требуют утешения, многие жертвы еще не отомщены? Понимаете вы…

Капитан Немо замолчал, не окончив фразы. Может быть, он пожалел, что сказал лишнее, но я и так все понял.

Какие бы причины ни заставили его уйти от людей и искать независимости в морских глубинах, он все-таки остался человеком. Страдания человеческие были ему близки, он горячо сочувствовал всем порабощенным и угнетенным, оказывая им помощь.

Я понял, кому предназначались «бесполезные», как я прежде думал, миллионы, отправленные в сундуке капитана Немо, когда «Наутилус» вступил в воды острова Крит, охваченного восстанием.

Глава девятая Исчезнувший материк

На другой день, 19 февраля, ко мне вошел Нед Ленд. Я ждал его. Он, видимо, был очень огорчен и раздосадован.

— Ну что, профессор? — спросил он меня.

— Что делать, Нед! Вчера случай нам не благоприятствовал!

— Да! И надо же было этому окаянному капитану остановиться именно в тот час, когда мы задумали бежать!

— У него было дело к банкиру, Нед.

— К банкиру?

— Вернее сказать, ему надо было побывать в банке. Океан — это его банк, и я полагаю, что здесь его богатства гораздо целее, чем в государственном банке…

Я рассказал канадцу про вчерашний случай, втайне надеясь этим соблазнить его и незаметно привести к мысли никогда не покидать капитана, но мой рассказ пробудил в Неде только сожаление.

— Эх, мне бы туда! Я бы им задал маху! Я бы… — Помилуйте, Нед, — говорю ему.

— Ну да ничего! — прервал он меня. — Не все еще потеряно. Раз оборвалось, в другой, может, повезет! С нынешнего вечера надо…

— Куда теперь направляется «Наутилус»? — спросил я.

— Не знаю, — отвечал Нед.

— Ну в полдень мы это узнаем.

Канадец отправился к Консейлю, а я оделся и пошел в салон. Компас показывал, что «Наутилус» направляется на юго-запад.

Мы, значит, повернулись спиной к Европе! Я не без волнения ожидал отметки координат на карте. Около половины двенадцатого наш корабль выплыл на поверхность океана.

Я бросился на палубу, но Нед Ленд уже опередил меня.

Никакой земли в виду! Ничего, кроме необозримого океана. Несколько парусов на горизонте — наверно, суда, которые идут до мыса Сан-Роке, чтобы обогнуть мыс Доброй Надежды.

Погода пасмурная.