Двадцать тысяч лье под водой

I had not time to express my surprise at this new proposition, when, at Captain Nemo's call, an objective was brought into the saloon. Through the widely-opened panel, the liquid mass was bright with electricity, which was distributed with such uniformity that not a shadow, not a gradation, was to be seen in our manufactured light. The Nautilus remained motionless, the force of its screw subdued by the inclination of its planes: the instrument was propped on the bottom of the oceanic site, and in a few seconds we had obtained a perfect negative.	Не успел я выразить своего удивления, как капитан Немо уже распорядился, чтобы принесли фотографический аппарат. Створы в салоне были широко раздвинуты, и водная среда, освещенная электричеством, представляла собою прекрасный объект. Ни светотени, ни малейшего мерцания! Этот искусственный свет создавал лучшие условия, нежели солнце, для нашей съемки подводного пейзажа. "Наутилус", покорный воле своего винта и положению наклонных плоскостей, застыл на месте. Мы навели объектив аппарата на облюбованный нами пейзаж океанского дна и через несколько секунд получили великолепный негатив. Я сохранил этот снимок. Тут видны первозданные скалы, никогда не озарявшиеся дневным светилом, гранитные устои коры земного шара, глубокие пещеры, выдолбленные в каменистом массиве, бесподобный по четкости рисунка очерк горных вершин, точно вышедший из-под кисти фламандского живописца. А там, на заднем плане, волнообразная линия гор завершала чарующий пейзаж! Как живописать этот ансамбль гладких, черных, словно отполированных скал, без прозелени мха, без единого цветного пятна! Скал, таких непричастных этой водной стихии и так гордо попирающих своими подножиями песчаное дно, облитое электрическим светом!
But, the operation being over, Captain Nemo said, "Let us go up; we must not abuse our position, nor expose the Nautilus too long to such great pressure."	Между тем, сделав снимок, капитан Немо сказал: - Ну, а теперь пора и подниматься, господин профессор! Не следует злоупотреблять нашими возможностями и слишком долго подвергать корпус "Наутилуса" столь сильному давлению.
"Go up again!" I exclaimed.	- Поднимемся, капитан! - отвечал я.
"Hold well on."	- Держитесь крепче!
I had not time to understand why the Captain cautioned me thus, when I was thrown forward on to the carpet. At a signal from the Captain, its screw was shipped, and its blades raised vertically; the Nautilus shot into the air like a balloon, rising with stunning rapidity, and cutting the mass of waters with a sonorous agitation. Nothing was visible; and in four minutes it had shot through the four leagues which separated it from the ocean, and, after emerging like a flying-fish, fell, making the waves rebound to an enormous height.	Не успел я вникнуть в смысл предостережения капитана, как меня свалило с ног. По приказу капитана винт пришел в бездействие, рули глубины были поставлены вертикально, и "Наутилус" взвился, как воздушный шар. Он рассекал толщу вод с глухим свистом. Все исчезло в этом бешеном взлете. В четыре минуты преодолев целые четыре лье - расстояние между ложем и поверхностью океана - и вынырнув из воды подобно летучей рыбе, он вновь опустился на океанские воды, взметнув в высоту фонтан брызг!
CHAPTER XII CACHALOTS AND WHALES	12. КАШАЛОТЫ И КИТЫ