Двадцать тысяч лье под водой (без указания переводчика)

После осмотра лежки моржей я хотел вернуться назад. Было одиннадцать часов, и если капитан Немо находился в благоприятных условиях для производства наблюдения, то мне, не желавшему упустить случая присутствовать при его занятиях, следовало торопиться вернуться на «Наутилус». Однако я не рассчитывал, чтобы солнце показалось в этот день. Облака скрывали его от наших глаз. Казалось, что ревнивое светило не хотело показывать человеческим существам эту недосягаемую точку земного шара.

Пришлось отправиться в обратный путь. Мы шли по узкому косогору, извивавшемуся на вершине утеса. В половине двенадцатого мы достигли того места, где причалили. К этому времени капитан Немо уже высадился со шлюпки на землю. Я увидел его на базальтовой скале. Инструменты были при нем. Он стоял, устремив взор на северную часть горизонта, где солнце описывало в это время свою удлиненную дугообразную линию.

Я поместился возле него и ждал молча. Настал полдень, но, как и накануне, солнце не показывалось.

Это было фатально. Наблюдения не могло быть. Если не удастся его сделать и завтра, то придется окончательно отказаться от возможности определить наше географическое положение.

И действительно, было 20 марта; на следующий день, 21 марта, наступало равноденствие, и если не принимать в расчет преломление лучей, солнце исчезнет за горизонтом на шесть месяцев, а с его исчезновением начнется продолжительная полярная ночь. С сентябрьского равноденствия оно снова выйдет из-за северного горизонта и станет подниматься по удлиняющимся спиралям до 21 декабря. В эпоху солнцестояния в полярных странах оно начинает опускаться и на завтрашнее число (21 марта) бросает им свои последние лучи.

Я сообщил мои опасения капитану Немо.

— Вы правы, господин Аронакс, — ответил он, — если завтра мне не удастся определить высоту солнца, то придется отложить исследование на шесть месяцев. Но в то же время благодаря случайностям плавания, которые меня привели сюда именно к 21 марта, мои наблюдения значительно облегчаются, если только в полдень перед нашими глазами покажется солнце.

— Почему, капитан?

— Потому, что дневное светило описывает столь отлогие спирали, что трудно с точностью определить его высоту над горизонтом, и инструменты могут дать очень грубые ошибки.

— Как же вы думаете поступить?

— Я воспользуюсь только хронометром, — ответил капитан Немо. — Если завтра, 21 марта, в полдень, солнечный диск будет, принимая во внимание рефракцию, точно пересечен пополам северным горизонтом, это значит, что я нахожусь на Южном полюсе.

— Действительно, — сказал я, — но этот вывод нестрог в математическом смысле, так как равноденствие не совпадает с полднем.

— Конечно, будет ошибка, но незначительная, она не больше ста метров, и это для нас не имеет особого значения. Итак, до завтра.

Капитан вернулся на судно. Консель и я остались до пяти часов, расхаживая по берегу, наблюдая и изучая. Я не встретил ни одного любопытного предмета, не считая яйца пингвина, замечательного по своей величине, за которое любитель заплатил бы более тысячи франков. Его планшевый цвет, полоски и знаки, которые украшали его в виде иероглифов, делали его редкостной вещицей. Я вручил яйцо Конселю, и осторожный малый, идя твердой поступью, держал его в руках, точно драгоценный китайский фарфор, и доставил его на «Наутилус» в полной целости. Там я положил это редкое яйцо в одну из витрин музея. Я с аппетитом поужинал прекрасным по вкусу куском тюленьей печени, напоминающей свиное мясо. Затем я лег в постель, не забыв, как индус, призвать на себя благорасположение лучезарного светила. На следующий день, 21 марта, в пять часов утра, я уже находился на палубе. Там я застал капитана Немо.

— Небо очищается, — сказал он. — Есть надежда! После завтрака мы отправимся на берег и там выберем удобный пункт для наблюдения.

Ввиду этого решения я отправился к Неду Ленду. Мне хотелось взять его с собой. Но упрямый канадец не согласился, и я заметил, что его дурное расположение духа с каждым днем возрастает. Впрочем, говоря откровенно, на этот раз я ничуть не сожалел, что он упрямится. На берегу было множество тюленей, зачем было подвергать искушению страстного охотника? Окончив завтрак, я отправился на берег. За ночь «Наутилус» продвинулся еще на несколько миль. Он находился в открытом море в миле от берега, над которым красовалась вершина в триста-четыреста футов высоты, оканчивающаяся пиком. Вскоре мы вместе с капитаном Немо уже плыли на лодке. Все необходимые инструменты были взяты с собой, а именно: хронометр, барометр и зрительная труба.