Двадцать тысяч лье под водой (пер. Вовчок)

Это было бы безумием! Я начинал думать, что Нед Ленд имеет некоторые основания смотреть на капитана как на тронутого.

С некоторого времени канадец ни слова не говорил мне о побеге. Он стал сдержаннее, мрачнее и молчаливее. Я ясно видел, как тяжело дается ему наше долгое заключение на «Наутилусе». Я чувствовал, как с каждым днем растет его раздражение. При встрече с капитаном глаза Неда вспыхивали мрачным огнем, губы сжимались, и я всегда боялся, что он вдруг вспыхнет и позволит себе какую-нибудь очень неприятную для всех выходку.

В тот день, 14 марта, Консейль и Нед Ленд неожиданно пришли в мою каюту.

— Хочу задать вам вопрос, профессор, — сказал Нед Ленд.

— Спрашивайте, Нед.

— Как вы полагаете, профессор, сколько человек на борту «Наутилуса»?

— Не знаю, Нед.

— Мне кажется, что такому судну не требуется большой экипаж.

— Мне тоже, Нед. По-моему, десяти человек совершенно достаточно.

— Так почему же их тут гораздо больше? — спросил Ленд.

— Почему? — переспросил я.

— Да, почему?

— Видите ли, Нед, сказать точно я ничего не могу, но мне кажется, что «Наутилус» не только корабль, но и убежище для тех, кто, подобно капитану Немо, прервал все отношения с обществом.

— Может быть, но, с позволения их чести, ведь «Наутилус» не может вместить всех, — сказал Консейль. — Пусть их честь нам скажут, сколько именно человек здесь может быть.

— Как же я могу это сказать, Консейль?

— Их честь могут рассчитать. Их честь знают, какое это судно, объем полезного воздуха. Их честь также знают, сколько каждый человек потребляет кислорода. Надо еще заметить, что «Наутилус» всплывает каждые двадцать четыре часа…

Речи Консейля не отличались особой ясностью, но я понял, что он хотел сказать.

— Я понимаю, Консейль, — сказал я. — Рассчитать это нетрудно, но вряд ли расчет будет верным.

— Ничего! — сказал Нед Ленд. — Вы все-таки рассчитайте!

— Извольте. Каждый человек употребляет в час весь кислород, содержащийся в ста литрах воздуха, или, говоря другими словами, за двадцать четыре часа поглощает кислород, содержащийся в двух тысячах четырехстах литрах. Надо, значит, разделить водоизмещение «Наутилуса» на две тысячи четыреста.

— Именно так, — сказал Консейль.

— Так как «Наутилус» вмещает полторы тысячи тонн, а в каждой тонне тысяча литров, значит, разделив на две тысячи четыреста, — я взял карандаш, — получим шестьсот двадцать пять. Таким образом, на «Наутилусе» воздуха достаточно примерно для шестисот двадцати пяти человек в течение суток.

— Шестисот двадцати пяти! — повторил Нед Ленд. — Это, пожалуй, много на троих!

— Да, много, Нед! Хотя нас здесь, вместе взятых, гораздо меньше, я могу вам только дать один совет: запаситесь терпением.

— И даже, с позволения их чести, не только терпением, но и смирением, — сказал Консейль. — Покоритесь судьбе, Нед!

— Впрочем, — сказал я, — капитан Немо не может же все время плыть на юг. Когда-нибудь он остановится! Его могут задержать льды, и он должен будет возвратиться… Тогда можно будет попытать счастья, Нед…

Канадец покачал головой, потер лоб рукой и удалился, не сказав ни слова.

— Этот бедный Нед, с позволения их чести, все думает о том, чего не может иметь, — сказал Консейль. — Он все вспоминает, что было в прошлой жизни, и обо всем жалеет. Каждую минуту он думает о разных таких вещах, и сердце у него надрывается каждый раз. Надо войти в его положение. Ему невесело здесь. Что ему тут делать? Нечего! Он не ученый, как их честь, и никогда не сможет увлечься, как мы, морскими чудесами. Он теперь только и думает, как бы убежать на родину и посидеть вечерком в какой-нибудь своей любимой таверне.

— Твоя правда, Консейль, твоя правда, — отвечал я.

В самом деле, однообразная жизнь на «Наутилусе», должно быть, была невыносима для канадца, который привык к жизни деятельной и свободной. Развлечения, доступные ему, были редки.

Впрочем, в этот день случилось происшествие, которое напомнило ему счастливые дни.

Около одиннадцати часов утра «Наутилус» выплыл на поверхность океана и очутился среди целого стада китов.

Киты играли очень значительную роль и оказали немалые услуги мореплавателям в эпоху географических открытий. Увлекая за собой сначала басков, потом астурийцев, англичан и голландцев, киты научили их пренебрегать опасностями и провели с одного конца земли до другого.

Старинные легенды уверяют, что они заводили китоловов почти до самого Северного полюса.

Мы сидели на палубе. Море было спокойно. Под этими широтами октябрь не похож на нашу осень — погода была великолепная.

Вдруг Нед преобразился.

— Что такое, Нед? — спросил я.

— Вон там, на востоке, вон там! Кит!

Присмотревшись внимательно, можно было различить вдали черноватый предмет, который то приподнимался, то опускался на волнах.

— Он далеко? — спросил Консейль.

— Милях в пяти, — отвечал я.

— Эх, если бы я был на китоловном судне, — вскрикнул Нед Ленд, — отвел бы я свою душу! Кит здоровенный. Смотрите, какие столбы воды он выбрасывает! Тысяча чертей с чертенятами! За что я тут, как какая-нибудь каналья, прикован!

— Неужто вы все еще не выбросили из головы китоловство, Нед? — спросил я.