Двадцать тысяч лье под водой (пер. Вовчок)

Из местных рыб я отметил несколько видов. Из хрящевых — вид миноги длиной дюймов пятнадцать, с зеленоватой головой, фиолетовыми плавниками, серо-голубой спиной, бурым брюшком, испещренным серебряными точками, и глазками, обведенными золотом, — их, вероятно, привело в море течение Амазонки, так как эта рыба пресноводная. Бугорчатые скаты с острой мордой, длинный двулопастной хвост у них заканчивается зазубренным шипом. Маленькие акулы длиной один метр имели несколько рядов зубов, загибающихся внутрь. Красноватые треугольнички полметра длиной, рыбы — летучие мыши, жабры которых имеют мясистые лопасти, что придает им сходство с летучей мышью, но из-за рогового нароста, имеющегося у них около ноздрей, их прозвали морскими единорогами. Наконец, несколько в идов балистов, или с пинорогов с пестрыми золотистыми боками, усеянными мелкими точками.

Этот перечень — несколько сухой, но весьма точный — я закончу описанием некоторых костистых рыб, встреченных здесь. Аптеронотусы с очень тупой и белоснежной головой, но совершенно черным телом и длинным мясистым хвостом в виде ремня. Сардинки длиной тридцать сантиметров с ярким серебристым блеском. Большие скумбрии с анальными плавниками. Негро-рыбы, которых ловят при свете факелов, длиной метра два, с жирным белым плотным мясом; жаренное, оно имеет вкус угря, а сушеное — вкус копченой семги. Светло-красные губаны, покрытые чешуей лишь у основания плавников. Хризоптеры золотисто-серебристые блистали переливами рубина и топаза. Золотохвостые морские караси, мясо которых чрезвычайно нежно, а фосфоресцирующий блеск выдает их присутствие в воде. Закончу список оранжевыми спарами с тонким языком, горбылями с золотистыми хвостами, рыбами-хирургами и четырехглазыми суринамскими анаблепсами.

Однако надо упомянуть еще об одной рыбе, о которой долго будет помнить Консейль, и не без причины.

Сети принесли нам ската, очень плоского, который, если бы ему отрезать хвост, образовал бы совершенный диск. Весил он до двадцати килограмм; снизу он был белый, сверху красноватый, с большими круглыми пятнами темно-синего цвета, обведенными черным, кожа у него была очень гладкая, плавник двулопастной. Распростертая на палубе, рыба билась, пыталась перевернуться, судорожно подскакивала и металась так неистово, что еще прыжок, и она бы свалилась в воду. При виде этого Консейль, не желавший лишиться добытой им рыбы, кинулся на нее и, прежде чем я успел удержать его, схватил ее двумя руками. Но в то же мгновение он был отброшен в сторону, ноги его мелькнули в воздухе, и он жалобно закричал:

— Профессор! Помогите!

В первый раз он назвал меня не в третьем лице.

Мы с Лендом подняли его и стали растирать. Едва Консейль немного пришел в себя, тотчас же принялся за классификацию.

— Класс хрящевых, отряд хрящеперых, с неподвижными жабрами, семейство скатов, род скат электрический!

— Да, друг мой, это верно: ты обязан таким ударом электрическому скату.

— Я же и отомщу ему! — отвечал Консейль.

— Чем?

— Съем.

Он это и исполнил в тот же день, но только из мести, потому что мясо этого ската было очень жестким.

Бедный Консейль пострадал от самого опасного электрического ската — кумана. Это необыкновенное животное поражает рыбу на расстоянии нескольких метров — так велика сила его электрического разряда.

На другой день, 12 апреля, «Наутилус» подошел к Голландской Гвиане — к устью реки Марони. Здесь мы увидели несколько семей морских млекопитающихся — ламантинов — из отряда сирен, кротких и беззащитных животных длиной пять-шесть метров и весом до шестисот килограмм каждое. Я сказал Неду Ленду и Консейлю, что предусмотрительная природа наделила этих млекопитающих важной ролью: они, как и тюлени, едят морскую траву, скопления которой заносят устья тропических рек.

— И знаете, — добавил я, — что стало в результате того, что люди почти истребили эту полезную породу животных? Водные растения гниют и заражают воздух, а отравленный воздух заразил желтой лихорадкой эту удивительную страну. Ядовитая гниющая растительность накопилась в этих водоемах, и лихорадка гуляет теперь на значительном расстоянии — от залива Ла-Плата до Флоридского пролива.

И если верить Туссенелю, бич этот ничто в сравнении с бедствием, ожидающим наших потомков, когда в морях истребят китов и тюленей. Тогда переполненные осьминогами, медузами, кальмарами моря превратятся в огромные очаги инфекции, так как воды их лишатся «тех гигантских желудков, которых Бог определил на то, чтобы бороздить морскую поверхность».

Однако, несмотря на эту теорию, экипаж «Наутилуса» поймал шесть ламантинов: необходимо было запастись свежим мясом, которое, кстати, гораздо вкуснее, чем говядина и телятина.

Охота не представляла никакого интереса: животные давали убивать себя, нисколько не защищаясь.