Двадцать восемь дней (СИ)

Какой-то яркий блик светил мне прямо в лицо. Я сделал попытку побороть свет и открыть глаза, но у меня не получилось, и я заставил себя сесть. Когда я наконец проснулся, то понял, что солнечные лучи отражались от моего телефона. В ту минуту до меня дошло осознание того, что Мэри не было в комнате, а на мне лежало теплое одеяло из нашей спальни. Я тут же встал с дивана и отправился на ее поиски, хватая на ходу телефон. Часы на стене напротив показывали 05:40, и я с облегчением вздохнул, что еще не время было ехать. Где-то в глубине своей эгоистичной души я надеялся, что смогу растянуть это время. Может, мне все-таки удалось бы уговорить остаться ее хотя бы на несколько дней? Я бы взял все траты на себя. Я бы сделал что угодно. Это было эгоистично, потому что я знал, что там ее ждет семья, и наверняка она скучает по своим друзьям и родным. Но в какой-то мере Мэри была привязана ко мне. Мы были привязаны, и отрицать было бы глупо. Я поднялся вверх, перепрыгивая через две ступени, и толкнул дверь в спальню. Мэри ходила по комнате, собирая по ней свои вещи. Какие-то мелкие предметы, наушники, зарядное устройство. Она даже не замечала моего присутствия. На ней уже были джинсы и серая мешковатая толстовка, которая явно была ей велика. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять. Это была моя толстовка. Она ненароком потирала глаза, и я не мог не заметить, что она плакала несколько минут назад. Это чертовски несправедливо, потому что мне всегда казалось, что нам всё успеется. И все мои идеи, мечты и мысли рассыпались, превратились в прах. Ее смех, улыбка, то, как она смотрит вниз, когда хихикает над ерундой, которую я говорю. Ее цвет глаз, аромат ее кожи. Всё это расплылось, превращаясь в несуразную абстракцию. Ничего больше не будет.

— Малышка, — все, что я был способен сказать тогда.

Ее напуганные глаза уставились на меня, совершенно не ожидая услышать мой голос.

— Гарри, — все, что она произнесла.

Мэри подбежала ко мне, буквально врезаясь в меня и утыкаясь мне в грудь.

— Гарри, — ее голос дрожал, и у меня закололо сердце.

— Я здесь.

Но через пару часов я уже был бы не «здесь» для тебя. И ты была бы не здесь во всех смыслах этого слова.

Мэри отошла от меня первой. Избегая встречи наших взглядов, она отвернулась и пошла снова к чемодану. Он был уже полон. Ей оставалось только застегнуть молнию на нем, надеть куртку и сесть в самолет. Всего три вещи, которые нужно сделать, чтобы разлучить нас. Мне показалось, что справа от меня что-то блеснуло, и я увидел на простыни цепочку, которую дарил ей. Видимо Мэри проследила за моим взглядом, потому что я услышал ее голос, но так и не разобрал слов.

— Прости, — я покачал головой, переводя на нее глаза. — Что ты сказала?

— Я… — она потерла предплечье, всё еще избегая моего взгляда. — Я снимала ее, когда шла в душ вчера, а сегодня еще не успела надеть.

Она оправдывается?

— Эй, — я сделал пару шагов в ее сторону, моментально оказываясь очень близко, и приподнял ее подбородок. Я хотел, чтобы она посмотрела на меня. — Ты не должна передо мной объясняться.

Мэри избегала моего взгляда с того момента, как в последний раз выкрикивала мое имя.

— Я просто… — она покачала головой, откашливаясь. — Ты не поможешь мне надеть ее?

— Конечно, — мой ответ был мгновенным.

Я наклонился вправо, не сводя глаз с Мэри и слепо подбирая подвеску рукой. Она на секунду посмотрела мне прямо в глаза, а затем перевела взгляд на мою руку как раз в тот момент, когда я нащупал тонкую цепь. Я выпрямился и подошел к ней ближе.

— Повернись, — я прошептал ей на ухо.

Она глубоко и судорожно вдохнула воздух. И я был готов поспорить, что ее кожа покрылась мурашками. Мэри повернулась ко мне спиной, и я поднял руки над ее головой, держа в каждой по застежке, как внезапно зазвонил телефон, и она буквально отбежала от меня, как от какой-то заразы. Все подушки, листы и куртки полетели вверх, потому что она бегала, ища телефон. Меня раздражал этот звук и абонент, кто бы он ни был, потому что, черт возьми, какого хрена он звонил в пять утра? В этот момент Мэри подняла трубку, потому что звук прекратился, и я услышал ее прекрасный голос.

— Да?

Ее дыхание было тяжелым, и это доставляло мне удовольствие, потому что я знал, что причиной этому был я.

— Алекс, я так рада, что ты позвонил.