Двадцать восемь дней (СИ)

Я стоял среди толпы людей, которые ходили вокруг и озирались на меня. Они смотрели, думая, когда можно снова попытаться наброситься на меня, попросить автограф или фотографию. Но я даже не замечал их присутствия. Эти люди принимали меня за экспонат в музее, который можно ослеплять вспышками фотоаппаратов. Их совершенно не волновало мое настроение или желание. Они просто хотели фото и чтобы я что-нибудь начиркал на их листочках или вещах. Мои глаза были всё еще на той двери, которая открывалась и закрывалась автоматически, как только люди проходили паспортный контроль. Мэри пропала в этих дверях. Я стоял полчаса. Час. Два. Словно зомбированный, я не сводил глаз, хотя там прошло уже множество людей. Там мог пройти кто угодно из этого аэропорта, кроме меня. Наверное, осознание, что ее теперь нет рядом, не до конца до меня дошло, поэтому я наконец развернулся и спокойно направился к выходу. Кто-то выкрикивал мое имя, и я всякий раз оглядывался в надежде, что она выбежит из этих дверей и останется в этом городе со мной. Но только когда мои глаза встречались с людьми, звавшими меня, я понимал, что не было ни единого голоса, похожего на ее. Самолет уже давно должен был взлететь. А толпа за мной все увеличивалась. Они шли, тесно прижимаясь ко мне со всех сторон и делая фотографии фронтальной камерой. Не думаю, что там получилось хоть одно удачное фото, потому что я не собирался смотреть в объектив, улыбаться или что там они еще просили меня сделать. Несколько человек обозвали меня нехорошими словами, и возможно я бы расстроился в другой ситуации, но тогда я понял одно: люди не хотят знать тебя настоящего, они хотят тебя улыбчивого, веселого и всегда готового услужить, однако им самим абсолютно наплевать, в каком ты состоянии и что у тебя на душе. В тот момент я пожалел, действительно пожалел, что не взял с собой охранника. Тогда бы у меня была отговорка, почему их не подпустили ко мне. Но в этот раз я сам расталкивал людей, очищая себе путь на улицу. В итоге, к парковке за мной шагало уже не так много народу. Около пяти или шести человек. Сев в салон и закрыв дверь машины, я почувствовал огромное облегчение, положил локти на руль и опустил голову. Мне тоже следовало бы поехать домой, собрать свои вещи и готовиться к полету в Австралию. У нас был небольшой перерыв, но это не значило, что тур закончился. Поэтому я просидел размышляя пару минут, а затем вытащил телефон. В этот же момент что-то мелкое с едва слышным звоном вывалилось из кармана. Я попытался сосредоточить взгляд на темном полу автомобиля.

— Блять, — слетело с моих губ, как только я понял, что это было.

Поблескивающая цепочка появилась в моем поле зрения, и я поднял ее.

— Блять! — я крикнул это так громко, как мог, ударяя по рулю.

Не знаю, когда я прекратил истерику, но к тому времени я точно выдохся. Мое дыхание сбилось. Где-то в глубине у меня всё ныло. Намотав цепочку с подвеской на пальцы, я потер ими переносицу. Это так странно, что я не знал, как мне воспринимать мир теперь. Все, что двигалось и не двигалось, раздражало меня. Я посмотрел на подвеску в моих руках, и зверский крик вырвался из моего горла.

За что мне это всё?

Я принялся снова ударять по рулю в каких-то конвульсиях, тем самым привлекая внимание к своей бедной машине, которая гудела всякий раз, как моя рука касалась руля. Пальцы запутались в волосах, сжимая голову между ладоней, и я снова громко прокричал в пустоту. Я кричал, но меня никто не слышал. Мне хотелось, чтобы она была здесь, рядом. Она бы услышала меня. Внезапно какой-то звук заставил меня замереть. Телефон, который я каким-то образом выбросил на пол, зазвонил. Бросившись к нему, я заметил имя своей сестры на экране и откинул его снова на пол, чтобы не попасть в пассажирское сиденье. Только чуть позже я осознал, что на пассажирском сиденье уже никого нет, и там не будет никто сидеть. Это заставило меня снова кричать, но безмолвно. Я просто открывал рот, крепко зажмуривая глаза и сжимая голову ладонями, а никакого звука не издавалось. В каком-то смысле мне не стоило настолько утрировать, но в душе у меня было какое-то плохое предчувствие. Несколько минут просидев в тишине, я успокоился и завел машину. Картинки в окнах стали меняться, и я слегка опустил стекла, впуская холодный воздух в салон. Спидометр показывал сто, потом сто пятьдесят, двести. Сила, с которой дул ветер, всё возростала. Я чувствовал, как уровень адреналина в крови поднимался и как увеличивалось мое чувство удовлетворения. Почти то же самое, как когда ты под кайфом. Твоя голова чиста, и ты не думаешь ни о чем, кроме этого момента. Чувство, будто ты сейчас взлетишь. Это чувство отрешенности от мира, потому что ты не хочешь в нем находиться. Я не заметил, как въехал в свой двор и как вышел из машины. Все действия были доведены до чистого автоматизма. Дверь в дом оказалась незапертой.

Неужели я так торопился избавиться и посадить ее в самолет, что забыл закрыть дверь?