Двадцатые (СИ)

В 1914 году Д. Н. Артемьев защитил в Питерском горном институте диплом магистра минералогии и геогнозии на тему «Метод кристаллизации шаров и его применение при изучении формы и строения кристаллического вещества». Диссертация была опубликована и даже удостоена высшей награды Санкт-Петербургского минералогического общества — золотой медали им. А. И. Антипова.

Но это был утешительный приз проигравшему.

Дмитрий Николаевич так и не встал после этого удара. Никаких разработанных новых идей у Артемьева в запасе не было, и уже с 1912 г. он начинает потихоньку сворачивать научную деятельность, а после защиты диссертации полностью прекращает заниматься наукой, сосредоточившись на преподавании.

В конце концов, по формальным показателям его карьера развивалась просто прекрасно. В 1912 году по представлению Горного института он получил чин надворного советника (аналог подполковника в армии), в 1914 – был награжден орденом Святого Станислава III степени. В 1915 году Артемьев получил должность адъюнкт-профессора на кафедре кристаллографии и минералогии Горного института, но практически сразу после этого переходит на работу в Москву, в эвакуированный из-за войны Варшавский Политехнический институт – там ему пообещали кафедру.

В 1913 г. торжественно отпраздновали 60-летие научного руководителя Д. Артемьева, на которое собрались все его ученики. Вот фото с юбилея, но есть ли на нем Артемьев, а если да, то где — мы до сих пор в точности не знаем. Предположительно, Артемьев - третий справа в нижнем ряду.

С кафедрой Артемьева не обманули - по приезду он становится заведующим кафедрой минералогии. К удивлению многих, берет к себе на кафедру лаборантом недавнего выпускника Московского университета Н.М. Федоровского.

Да, читатель, да.

Противоположности часто сходятся не только в книжках, но и в жизни. Вот и мои герои подружились. Федоровскому после выпуска, конечно, предлагали остаться на кафедре, он ведь действительно был очень талантливым геологом, Вернадский в людях редко ошибался.

Но семейному революционеру, как всегда, отчаянно требовались деньги, вот он и предпочел твердую ставку лаборанта гипотетической и неоплачиваемой «подготовке к профессорскому званию». К тому же Артемьев обещал быстрое повышение, а не верить ему не было оснований. И Артемьев действительно не наврал – вскоре Федоровский числился уже старшим лаборантом, а потом и вовсе перешел в преподаватели.

В 1916 году случается новая неожиданность — Варшавский политехнический институт переводят из Москвы в Нижний Новгород, и организуют на его базе Нижегородский политехнический институт. Друзья переезжают на малую родину Артемьева.

Там, в Нижнем, у нечаянных провинциалов и зародилась гениальная, как им казалось, идея — перевести в Москву горное отделение бывшего Варшавского политеха и организовать на его базе Московскую горную академию.

Как позже вспоминал Федоровский: «Самая мысль о создании в Москве высшего горного учебного заведения зародилась еще в 1916 году у меня и проф. Артемьева… Нам казалось совершенно нелепым существование в Нижнем Новгороде горного отделения в то время, когда в таком большом умственном центре как Москва, не было высшей горной школы. Мы подняли большую кампанию за перевод горного отделения в Москву. К нам присоединились профессор М.К. Цвиглер и преподаватель Г.В. Ключанский. Был ряд очень бурных заседаний, где остальная часть политехникума обрушилась на нас во главе с «отцом города» — бывшим тогда городским головой небезызвестным купцом Сироткиным, которому удалось ликвидировать все наши начинания».

Не, ну а как ты хотел? Мало того, что ты «москвичок засланный», так вы с друзьями еще и «казенные земли разбазарить» предложили. Скажите спасибо, что городские власти вас за такие предложения из института в шею не вытолкали!

Артемьев утерся, но обиду не забыл. Он вообще плохо забывал обиды. Но тут случилась Февральская революция и многое стало неважным.

Потому что биография наших героев сделала крутой зигзаг.

***

У Революции, как известно, много неприятных привычек. Она не только пожирает своих детей, но и любит жонглировать людьми, то забрасывая их в горние выси, то роняя в самую грязь из князей.

Но даже те, кого забросило на вершину, редко бывают счастливы. Революция – дама ветреная.

Когда самодержавие пало, Федоровский уверенно пошел в гору, и немудрено — Революция была его стихией, слом старого порядка будоражил его по-настоящему, заставлял петь его свободолюбивую душу. Ветры перемен, задувшие в феврале, грозили обернуться для страны ураганными шквалами, но Федоровский не боялся – он был счастлив.

Когда человек окрылен, он либо взлетает, либо разбивается. Федоровский, как я уже сказал, высоту набирал очень уверенно. Никому не известный старший лаборант (место преподавателя он получит только в 1918 г.) делает стремительную карьеру.