Двадцатые (СИ)

Дело в том, что оборудования для металлургического факультета в первые годы в Московской горной академии практически не было, учить студентов приходилось «на пальцах», что бывший профессор Варшавского Политехнического института не без оснований считал профанацией. Проблема усугублялась тем, что из-за отсутствия приборов и оборудования Михаил Карлович не мог продолжать и собственные исследования, которые для него были чрезвычайно важны. В результате Циглер принял решение уйти из Академии и перебрался из Москвы в Питер, где ему предложили должность профессора Первого Петроградского Политехнического Института.

Возникли проблемы и с горным факультетом. Единственный в пятерке учредителей горняк, Георгий Васильевич Ключанский, оказался неважным преподавателем, зато прекрасным прожектером, причем невероятно обидчивым прожектером.

Достаточно сказать, что в мае 1919 года он предложил устроить во дворе Академии показательную воздушную дорогу, а также искусственные магнитные залежи. До реализации этих проектов дело, слава богу, не дошло, но одно из его безумных предложений к тому времени уже было принято.

Еще в декабре 1918 года у Георгия Васильевича возникла идея создания образцового каменно-угольного рудника в Подмосковном угольном бассейне. Инициативу поддержали сверху, и решением коллегии Главугля от 7 июля 1919 года Московской горной академии было передано угольное месторождение, расположенное в Тульской области рядом с поселком Епифань.

Можете себе представить? В стране голод, разруха и война, в Академии за что не хватишься – все валится, профессора на работу добраться не могут из-за занесенных снегом улиц, а тут еще жерновом на шее висит «образцово-показательный рудник», причем – в Тульской области. И не просто так висит – с вас требуют добычу угля, нормальную хозяйственную деятельность и т.п. У студентов возникают закономерные вопросы – я вообще учиться пришел, или в шахтеры завербовался? Ну раз «практика», два «практика» - а дальше? Да и профессора вряд ли радовались, оказавшись в роли шахтного управляющего.

В общем, в феврале 1920-го на заседании горного факультета вопрос о руднике был поставлен ребром. Руководство факультета свою позицию выразило недвусмысленно: «образцовый рудник в условиях текущего момента создать невозможно, что Академия несет на себе бремя различных неприятных забот, касающихся хозяйственной части рудников, что педагогическая сторона дела развита слабо, что Академия не ставит себе задачей эксплуатацию рудника, что студенты, пропуская занятия в стенах Академии, отдают свое время нецелесообразной для них работе».

Преподаватели-горняки предложили «отказаться совершенно от рудника и обратиться в соответствующие учреждения с просьбой предоставить Академии возможность посылать своих студентов на летнюю практику на какой-либо образцовый рудник, чтобы ее проводили тамошние инженеры». Эту резолюцию поддержали, среди прочих, Н.М. Федоровский, декан геологоразведочного факультета Г.Ф. Мирчинк и первый декан горного факультета М.В. Сергеев.

Сказать, что Ключанский обиделся – это ничего не сказать. Он написал огромную записку, в финале которой, по сути, выдвинул против руководства Академии политические обвинения:

«Постановление горного факультета, — писал он, — … я считаю позорным для учреждения, призванного насаждать новое горное образование в стране. Если по такому же пути пойдет и дальнейшая деятельность факультета, до сих пор не предоставившего ничего реального взамен разрушенного в смысле развития учебно-практической деятельности, необходимой для достижения главной цели, поставленной горному факультету, «выпустить из школы жизненных работников горных практиков, а не теоретиков», совершенно не нужных стране, то результаты таковой деятельности будут ничтожны».

Г.В. Ключанский на бурении скважины.

Обещавший быть весьма масштабным конфликт не получил развития по самым тривиальным причинам – в том самом 1920 году Ключанский со всем своим семейством убыл в длительную научную командировку в Германию, и его дети стали учиться в русскоязычной народной школе Берлина.

Однако, несмотря на все проблемы, жизнь в Академии потихоньку начала налаживаться. Мало-помалу в преподавательский состав вливались хорошие преподаватели, настоящие ученые – причем иногда очень серьезные ученые, и, что немаловажно, хорошие администраторы.

Так, 5 августа 1920 года на должность заведующего кафедрой нефтяного дела в Академию был приглашен Председатель Главного нефтяного комитета ВСНХ Иван Михайлович Губкин. Приглашение он принял и начал работу в МГА. Причем пришел он не с пустыми руками, а с 20 тысячами пудов нефти, выделенной им из подведомственного фонда для обогрева огромного здания Академии.

В декабре 1919 года сотрудничать с металлургическим факультетом начал профессор Михаил Александрович Павлов, будущий академик и «отец советской металлургии». Вскоре преподавание увлекло одного из лучших металлургов России, и в 1921 году он становится уже штатным профессором МГА.