Дважды два — четыре

Она служит в агентстве уже десять лет, поступила туда в тридцать два года. По окончании колледжа кочевала с одной секретарской должности на другую, выполняла разные обязанности в рядах младшего менеджмента, ничем страстно не увлекаясь, пока не явилась на собеседование в маленькую мансарду компании «Мортимер и Шиди» и сразу влюбилась. Отыскав свою нишу, преисполнилась неистовых амбиций. Решила года три поработать, досконально освоить дела — составление контрактов, правила кастинга, угождение клиентам, чтобы они были счастливы и получали деньги, — а потом искать место в более крупном известном театральном агентстве. Но не успела опомниться, как контора стала ее домом, а Джошуа с Мелани родной семьей. Теперь просто не представляет себя в другом месте, даже если здесь ей не светит карьера. Все это Лорна, ни разу не переведя дух, выложила мне вместе с полной историей своей жизни за первые тридцать секунд после нашей первой встречи, когда я в ожидании собеседования нервно прикладывалась к бутылке с водой. Через семь лет после рождения Зои я возвращалась на службу. Намечала работать два дня в неделю с девяти тридцати до шести, и непременно в том месте, которое располагается на линии Пиккадилли. Это были единственные критерии. Я пошла бы даже в уличные разносчики или в курьеры, лишь бы подошло время и место. Уильям только отправился в школу, мне требовалась необременительная работа, где день прогула из-за поднявшейся у ребенка температуры не ведет к катастрофе.

Точно так же, как Лорна, я не догадывалась, что страстно полюблю свое дело. Работаю уже шесть лет. Шесть лет выслушиваю ее болтовню — иногда кажется, будто всю жизнь.

Почти целый день мы просидели в молчании, насыщенном подтекстом. Лорна, оскорбленная и раненая, и я, охваченная праведным негодованием. Как вы знаете, мне нападать на нее неприятно, но хотя бы при этом она умолкает. Благодаря чему я всех обзвонила, добилась ответов по поводу съемок, к половине шестого уговорила наших подопечных расстаться с деньгами и, наконец, направилась к двери. Лорна целый день практически не отрывала глаз от бумаг и компьютера, и я, неловко себя чувствуя, улыбнулась перед уходом, сказав:

— Прости, что я утром на тебя окрысилась. Честно, не хотела. До завтра.

Она взглянула на меня влажными глазами олененка Бэмби, усмехнулась с жалостью к себе и молвила самым искренним тоном:

— Ничего, все забыто, Ребекка. До встречи.

Мы с Дэном провели безмятежный вечер перед телевизором, Уильям слонялся вокруг, отыскивая постельных клещей со старой, где-то найденной лупой, Зоя сидела в своей комнате на кровати в наушниках, глухая к окружающему миру. Я пыталась рассказать Дэну о своих неудачах и неприятностях за день, но при этом трудно не выглядеть десятилетней дурочкой. В конце концов, о чем речь? Я набросилась на Лорну из-за того, что она наговорила про меня Мелани, из-за чего она же на меня обиделась. Невозможно описать пассивную враждебность, хотя я хорошо понимаю, что Лорна изо всех сил старается выставить себя жертвой, а меня агрессором. Такова ее цель. Действует она отлично. Это надо видеть, чтобы по-настоящему оценить детали и нюансы. Чтобы понять, что, хоть она реально ничего плохого не делает, на самом деле делает все возможное самой манерой поведения. Я старалась сымитировать детский голосок, прослезившиеся глаза, полуулыбку, практически незаметные обвинения, но вышло только изображение крошки Нелл, тогда как я сама предстала гонявшимся за ней горбуном.

— Знаешь, мы с ними встречаемся в выходные, — напомнил через некоторое время Дэн.

— Знаю, — кивнула я. — Постараюсь вести себя хорошо.

В самом деле, надо постараться.

Утром я пришла в контору раньше Лорны, погремела посудой, заварила кофе, занимаясь своим прямым делом, и тут Джошуа сунул голову в кухонную дверь и спросил, есть ли у меня минутка. По первому побуждению хотелось сказать «нет». Когда у тебя кто-то спрашивает насчет свободной минутки, это почти никогда не сулит ничего хорошего. Впрочем, я ничего плохого не сделала, поэтому предложила ему кофе. Он взял чашку, и я проследовала за ним в кабинет.