Дважды кажется окажется. Книга 2

Сначала Соне показалось, что перед ней большая птица, вроде грифона. Но, присмотревшись, она поняла, что это огромная, почти в человеческий рост, книга, которая стоит на птичьих лапах. Сверху же переплёт венчала кошачья голова, треугольные уши с чёрными кисточками. Белые полосы спускались от уголков глаз к подбородку. Золотая обложка была приоткрыта, и шелестящие внутри страницы походили на крылья.

– Ты сама видишь, кто я, – ответило существо.

Голос у него был красивый.

– Очень… приятно, – сбивчиво промямлила Соня.

– Нужно, чтобы ты прочла одну страницу. – Книга повернулась к ней спиной. Луна светила ярко, и Соня увидела на раскрытом развороте:

Четвёртого десятого
Приползут тэ восемь ноль,
И почернеет белое,
Изменит всё кругом.

Из гибели воздвиглись вдруг

Сто улиц в городах,
А звания геройские —
Из медленного льда.

Как пьяная вода во сне

Он высится над входом,
И выльется ему в ладонь
Зелёная бутыль.

Он вынесет со дна реки

Нелёгкие слова,
И статуя молочная
Засучит рукава.

В музее гений времени

Найдёте объяснение,
И чувство единения
Откроет в точку путь.

Комната за комнатой,

Лестница за лестницей,
Рощица за рощицей,
Задержав дыхание,

Тихо и легко.

Прилетела птаха.
И ушли на дно
Ветер-камень-глина,

И закрылся глаз.

Сердце не со мной,
Сердце не с тобой,
Сердце далеко[7].

– Ничего не понятно, – призналась Соня.

– Сейчас и не должно быть, – ответило существо. – Просто запомни. Придёт час, и ты сможешь помочь. А теперь посмотри вот туда.

Соня послушно оглянулась. Лоб сразу же взмок, стало душно: вдали, у моря, лежал огромный, с гору, медведь. Бока его вздымались.

– Маленькая моя, я здесь, – мама теребила её за плечо, – ты звала меня.

Соня открыла глаза: потолок больницы, длинные лампы, шорохи и стоны, духота. Полина не отходила от неё, ночевала тут же, на полу.

– Мама, мне показалось, что я обратно на поляне, там. – Соня моргала медленно, страх уходил из неё. – Я познакомилась с Книгой. Такой странный сон.

– Спи, спи. – Полина гладила дочку по голове. – Жарко-то как. Из-за землетрясения все палаты переполнены. Врач сказал, выпишет нас после обеда. Вот и отлично. Вот и хорошо. Ты уже окрепла. Домой поедем.

6

Марта проснулась от тяжёлого чувства, ловила пустоту ртом. Что случилось? Почему мне так плохо? Вспомнила: Цабран.

Он – там. Я – тут.

Марта поклялась старухе Зейнеп, что больше не приедет в Крым. Они с Цабраном были близнецами-двусторонниками. Находясь в одной географической точке, но по разным сторонам, они могли открывать разломы между мирами. А это грозило катастрофой. Все беды, которые случились в «Агаресе», даже землетрясение, – это их вина.

Если бы им было разрешено видеться хотя бы изредка! Она смогла бы найти утешение в ожидании. Старалась бы запомнить каждую секунду – как смотрит, что говорит, – чтобы наполнить себя до следующего раза. Чтобы были силы считать дни.

Но клятва Зейнеп была подобна смерти.

Старик Ахвал обещал найти по ту сторону настоящую ?фсен?л?р китабы[8]. Обещал забрать их силы и сделать обычными детьми. Обещал, что они будут жить и взрослеть вместе – как и положено близнецам. На одной стороне. А на какой – теперь это было вовсе не важно. Найдёт ли Марту старик здесь?

Она тихонько открыла дверь. Поблёскивала в лунном свете отполированная стенка, а в ней – сервиз, фужеры, слоники из дымчатого камня. Ковёр, который висел над диваном, украшали ходики и перекидной календарь с петухами.

Марта прошмыгнула в туалет. Посмотрела на свои распухшие от аллергии руки. Проклятый диатез. Глянула в зеркало. В темноте батарей, крючков и полотенец мелькнуло бледное лицо, чёлка, испуганные глаза. Марта разом вспотела. Попробовала унять тревогу: представила, что запихивает её обратно в грудь. В животе жгло.

Через время прошло. Захотелось пойти и лечь в кровать. Во сне она по нему хотя бы не скучала.

Глава 2 По ту сторону

1

Ахвал остановил крокодила километра за три до города. Велел Цабрану слезть. Щёлкнул пальцами, и Тимсах, отряхиваясь, будто вылез из воды, начал уменьшаться. Он фыркал, переступал с лапы на лапу – и вот уже был размером с таксу, меньше, меньше. Через пару минут на месте крокодила стояла толстоногая ящерица.

– А дышится здесь тяжелее, чем там, – Ахвал обращался к мальчику, зная, что тот его слышит, хоть и не может ответить.

Уменьшенный Тимсах забрался старику на ладонь.

Прошло два дня, как Ахвал подчинил тело Цабрана своей воле, но мальчик всё не мог к этому привыкнуть.