Дважды не присягают

Бессилие и злость – так можно охарактеризовать его состояние в те дни. Злость на должностных лиц, за то, что не спешат прислушаться к проблемам маленького человека, рядового украинца; за то, что без взяток не хотят заниматься самыми элементарными вопросами, разрешение которых по идее должно стать повседневной практикой для людей из власти, тем более, если она прикрывается термином демократическая, то есть народная… Бессилие из-за невозможности что-либо изменить, довести до логического конца даже справедливое, как говорят, правое дело.

Панкратов со своей стороны делал все возможное, чтобы как можно быстрее претворить в жизнь идею по освобождению своего командира, даже просил председателя СБУ поговорить с генпрокурором, но последний категорически отказался. Мол, не я его сажал, а Левицкий, с ним и разбирайтесь. Шура понял, что председатель по каким-то причинам просто не хочет портить свои отношения с могущественными коллегами – так и должности лишиться можно!

Чуть позже к Виноградову был направлен «решала», но прокурор залупил такую сумму, что даже у небедного Панкратова отвисла челюсть. Эдак и фирму разорить можно!

Через несколько дней этот же человек намекнул Сергею Борисовичу на то, что его оппоненты имеют на руках аудиозапись, на которой он и Левицкий обсуждают участь Гринько; прокурор только рассмеялся ему в глаза и сказал, что они с Ференцом высказывали свое частное мнение, и вообще – виновность человека устанавливает суд, а не прокуратура.

Отчасти он был, конечно, прав…

Но друзья решили не сдаваться.

Кассету передали оппозиции.

Журналистка, проникшаяся судьбой осужденного орденоносца, прослушав запись, тоже заявила, что ничего криминального в ней нет и… посоветовала искать Плинтуса. Мол, не надо даже тащить парня в Украину, докажите, что он жив, снимите на видео – и тогда мы подымем такую бучу!

Валерий был готов немедленно отправиться в Австралию, но, во-первых, у него не было заграничного паспорта, а теперь и товарища, обещавшего решить эту проблему, а во-вторых, он еще не разобрался с Тимой. Хорошо хоть Карпуша перед смертью успел сообщить адрес генеральской дачи!

Как много все-таки сходилось узлом на его персоне!

«Спасибо тебе, Паша. Ты погиб, но кореша не предал. Я тоже буду верен нашей дружбе всю оставшуюся жизнь. И деток твоих подтяну, и Маше помогу, и памятник тебе поставлю. Конечно, если выберусь живой их этой передряги», – мысленно рассуждал Боча, в компании Панкратова отправляясь на электричке в пригородный Ворзель.

Глава 18. Без следов насилия

– У тебя есть оружие? – спросил Шура, огибая широкую замусоренную канаву, отделяющую дачный поселок от роскошного соснового бора.

– Нет, конечно, – отмахнулся Валерий. – Я его голыми руками задушу.

– Возьми мой ПСС… На всякий случай.

– «Стечкин»?

– Не АПС, а ПСС…

– Что за хрень?

– Пистолет для скрытой стрельбы. Очередное ноу-хау российских оружейников, не имеющее аналогов в мире…

– Это в твоей Туле изготовили?

– Нет, в подмосковном Климовске.

– И чем он знаменит?

– А ты нажми на спусковой крючок…

– На курок, что ли?

– На курок сколько ни нажимай – выстрела не последует.

– Че они тогда в книжках пишут?

– На то и книги, чтобы сбивать людей с толку… Ну, не дрейфь.

Бочаров вложил оружие в потную ладонь и, прицелившись в ближайшее дерево, нажал на спуск. О том, что выстрел уже произошел, не говорило ничего, только кусок коры отлетел от вековой сосны.

– И это все?

– Все.

– А почему не бахнуло?

– Конструкция такая…

– Но ведь у пистолета даже нет глушителя!

– Все дело в патроне СП-4…

– А… – глубокомысленно протянул Боча, хотя так ничего и не «догнал».

…Генеральскую дачу они заметили издалека: ее выдавала неординарная архитектура, резко контрастирующая с сооружениями старой застройки, и черная цифра «18» на свежевыбеленном фасаде. Шура остался ждать у границы леса – он должен был предупредить товарища по мобильному, если Волчук, которому предложат привезти выкуп, окажется не один; а Валерий, перекрестившись, шагнул за калитку.

Дверь домика оказалась незапертой. Бочаров быстро обследовал все помещения, но никого в них не нашел. Тогда он метнулся к окну и сразу увидел своего недруга, который в одних плавках копошился в огороде.

«Пожалуй, так Тима может провозиться до позднего вечера. Надо как-то привлечь его внимание!»

Он присел на табуретку в самой маленькой комнатушке, игравшей роль кухни, и начал ощупывать ее глазами. При этом взгляд Валерия упал сначала на добротный белый пенал, на котором стоял комплект кастрюль, сложенный по принципу матрешки – меньшая в большей, потом – на кошку, мирно дремавшую у подножия газовой плиты, а затем и на открытую форточку.

О!!!

Подражая герою из «Операции “Ы”» (надеюсь все помнят, как Трус выбирал себе горшок?), он схватился за ручку самой нижней посудины и потянул на себя.

Кастрюли с грохотом полетели вниз.

Степан Петрович обернулся, бросил тяпку и, беззаботно насвистывая мотив известной песни шестидесятых «Как хорошо быть генералом», пошел в домик. Кошка там расшалилась, что ли?