Дважды рожденные

Жук полз вперед медленно и спокойно, и невозможно было понять, замечает ли он вообще своего ошеломленного всадника. Казалось, он просто направляется по своим делам, ни на что не обращая внимания. В неверном свете его спина отливала металлическим сине-зеленым блеском и напоминала хорошо прокаленные стальные доспехи. Пара усиков, похожих на две усыпанные ровными иголками ветви, шевелились по обеим сторонам головы, ловя не то звуки, не то запахи.

Между глазами вздымался блестящий, изогнутый назад рог, длинной с хороший кинжал. Он казался отполированным, и его так и тянуло погладить пальцами или сжать в ладони.

Челюстей и зубов гигантского насекомого, сидя на спине, Конан разглядеть не мог, и, возможно, это было к лучшему. Пока мальчик прикидывал и примеривался, взвешивая на руке свое самодельное оружие, голоса зазвучали совсем громко и отчетливо, дав иное направление его мыслям.

Несомненно, где-то неподалеку были люди! И они разговаривали на киммерийском наречии, то есть были его сородичами, возможно даже, жителями его селения. Судя по отрывистым фразам, заглушаемым ударами металла по камню, люди что-то долбили и отрывали — скорее всего, искали те самые плавящиеся камни, из которых куют мечи, топоры и доспехи. Конана удивило только место, где они этим занимались. Никогда прежде он не слышал, чтобы кто-то добывал железо или медь вблизи от кладбища.

«Осторожнее!», «Подай в сторону!», «Помоги-ка!..» — эти и другие рабочие реплики перебивались звоном кувалд и скрипом несмазанных тачек.

Окончательно успокоившись относительно таинственных земных голосов, Конан вновь переключил внимание на своего невозмутимого скакуна. Пожалуй, прежде чем всаживать в него нож, стоит окликнуть работающих, чтобы они полюбовались на небывалое зрелище: оседлавшего подземное чудовище мальчишку! А потом он убьет его. Если вдруг жук окажет сопротивление, взрослые мужчины помогут ему. Но это, конечно, в самом крайнем случае.

Скорее всего, Конан отлично справится с жуком сам! Вряд ли они откажутся одолжить ему одну из своих тачек. Старый Меттинг, не говоря уже об остальных, онемеет от изумления, когда Конан вывалит на землю у большого огня большую, блестящую, как аквилонский щит, тушу. Это будет похлеще снежного барса! Полированный рог он будет носить у себя на шее, а из прочных синих надкрылий сделает доспехи…

До конца довести сладостную мечту Конан не успел: жук повернул за угол, и глазам мальчика открылся более широкий проход в зеле. По стенам на расстоянии десяти-пятнадцати шагов были прикреплены тускло светившие факелы. Несколько голых до пояса мужчин с тяжелыми кайлами и лопатами в руках трудились, сокрушая и разгребая породу. Поглощенные работой, они не замечали мальчика и его странного скакуна. Один из мужчин, мерно сгибавшийся и разгибавшийся вблизи от факела и оттого хорошо различимый в неярком свете, показался Конану знакомым.

Да ведь это же… В первый миг широкая улыбка расцвела на лице мальчугана. Это Кевин!

«Эй, Кевин!» — громко заорал он, от избытка чувств подпрыгнув на жесткой и гладкой спине жука.

Но в следующий же миг открытый рот свело судорогой. Да, это действительно Кевин, его двоюродный брат и хороший приятель, тот самый Кевин, что погиб в короткой и жестокой схватке с ванирами полгода назад… Конан сам тогда рыл землю, куда должны были опустить его тело с небольшой рваной раной от стрелы над ключицей. Подростки рыли могилы наравне со взрослыми, потому что нападение ваниров было внезапным и предательским, как и свойственно этим рыжеволосым варварам. Воины-канахи не успели, как следует подготовиться к битве, и много мужчин и юнцов, впервые в тот день взявших в руки оружие, полегли на грязный весенний снег. Конан хорошо помнит, как трудно было долбить мерзлую землю, как жгло у него где-то под ребрами, и яростная боль окрашивала все вокруг в черные и багровые тона: Кевин, лучший товарищ его игр, семнадцатилетний беспечный и смешливый Кевин должен был ложиться в стылую, искрящуюся от крупинок льда глину…

Кевин, голый до пояса, с масляно блестевшими от пота туловищем, обернулся на крик Конана и, узнав его, медленно двинулся в его сторону, загребая ногами, как усталый старик.

— Нет-нет, Кевин! — спохватившись, закричал мальчик. — Я не звал тебя! Я не звал тебя! Тебе послышалось!

Не обращая внимания на эти крики, Кевин продолжал приближаться к нему. Жук остановился, словно испугавшись или насторожившись, и заскреб лапами по влажным камням.

Проклятье! Конан судорожно пытался вспомнить, что надо сделать или сказать, чтобы умилостивить рассерженных духов мертвых, вылезших из могилы, но от страха ему ничего не приходило в голову.

— Кевин! — умоляюще взвыл он, выставив вперед ладони, словно мог ими защититься от призрака. — Я не делал тебе ничего плохого! Разве ты не помнишь: мы всегда играли с тобой вместе и никогда не дрались! В твою могилу я положил свой кремень и топорик. Хочешь, я зарою еще тебе свой лук?.. Он стреляет на сто шагов! Не подходи ко мне, заклинаю тебя, Кевин!..