Дважды рожденный

  Вопрос явно был риторическим, потому что продолжил он без паузы:

  - Правильно думаешь. - Пуха рубанул воздух монтировкой. - Тут каждый второй в шаге от могилы. Солара, будь она проклята. На последней стадии даже шевелиться больно, а косяк слегка притупляет. Ей-ей хватает, чтоб до дому добраться и ширнуться. - Кажется, на моем лице что-то такое мелькнуло, потому что Пуха торопливо добавил. - Не-не, ты не думай. Доча у Дабла - умничка. Чистая медицина, без кайфо-примесей. Такие дела, брат. Лекарство. Ладно, идем пробовать.

  При всех своих закидонах, механиком Пуха оказал неплохим. Мотор завелся с первого раза, отчего у нас обоих возникли радостные улыбки. Похоже, не только у меня были некоторые сомнения. Чтобы там кто ни говорил, а столкновение вышло серьезным. Увидев поднявшийся над грунтом мобиль, кочевники радостно закричали. Понятно, что им не улыбалось топать до селения пешком, да еще тащить весь скарб на собственном горбу, но я честно не ожидал от них столь открытого выражения эмоции. Хотя, какая-то прелесть в этом есть.

  - Сработались? - Пока мы возились с машиной, к нам незаметно подкрался Дабл.

  - Нормальный мужик. - Пуха выставил кверху большой палец. - В механике не хуже меня рубит.

  - Рад за вас. Закругляйтесь. Кровь мы уже спустили, туши готовы. Грузите раненного и догоняйте.

  - Так точно, шеф!

  Сборы заняли всего несколько минут. Я заметил, что кочевники вообще работали быстро и слажено. Без суеты, но у меня сложилось впечатление, словно каждая минута вне лагеря - лишняя. При этом никто не выпускал из рук оружия, попарно осматривая местность. Теперь понятно, почему они ходят четверками. Двое сторожат, двое работают. Интересно, чего они так боятся?

  - Виктор! - Голос Пухи вырвал меня из размышлений. - Все готовы, садись давай. Приедем, еще налюбуешься. Тут пейзаж, мля, один и тот же кругом.

  - Долго еще? - Спросил я, забираясь в машину.

  - Полчаса. Плюс-минус.

Глава 9

Глава 9

  Он сразу бросался в глаза. И немудрено, за время пути я насмотрелся на большие корабли, но ни один из них не был даже вполовину этого. Огромный, невероятно древний и какой-то угловатый, его корпус смотрелся доисторическим динозавром на фоне плавных обводов современных малышек. Искореженная броня ясно показывала - молодость у старичка была бурной, а старость - беспощадной. Сажали жестоко, срывая облицовку до самых костей. В его случае Могильник оправдывал свое название - последнее пристанище, без малейшей надежды на вторую жизнь.

  Корабль вышел из первой серии колониальных транспортов. Колоссальные размеры не позволяли собирать их на планете, и людские муравейники монтировали прямо в космосе. Неторопливые, сто лет назад устаревшие двигатели и самые первые, жутко нестабильные модели реакторов с соларусом. Отслужив чуть ли не двойной срок, он не смог пережить посадку, превратившись в груду обломков. Первый и единственный оставшийся в первозданном виде. Ронять на планету корабли размера 'Титана' оказалось слишком опасно. Остальные закончили свое существование на Фобосе, положив начало новой традиции. Этот же стал домом для племен кочевников.

  Такая несправедливость пробила даже мою толстокожесть. Ладно люди, они того заслуживают, если за два века ни капли не изменились. Но еще во времена моей молодости старичок стал бы главной достопримечательностью Марса. Ему было суждено превратиться в памятник упорству человека, в монумент доблести. На крайний случай - в музей космонавтики. И уж точно он бы не стал прибежищем кучки недоразвитых преступников. Я с жалостью смотрел на погибшего ветерана.

  Жестокая посадка не лучшим образом сказалась на его внешнем виде. Развороченная носовая палуба выглядела как раззявленная пасть, полная острейших зубов. Удар о скалу вспорол ее как консервную банку, отчего бронелисты хищно торчали наружу, придавая удивительное сходство с древним чудовищем. Эта самая пасть и поглотила наши мобили. Один за другим. Я не трус, но, черт побери, у меня мурашки по спине пробежали. В лучах заходящего солнца, все это слишком походило на жертвоприношение древнему, но все еще опасному и очень голодному чудовищу. В особенности, когда пришло осознание истинных размеров громады корабля. Я так и не разглядел дальнего конца трюма, уже понимая, что он здесь далеко не единственный. Это был натуральный город. И в нем еще теплилась жизнь.

  - Умираю, но не сдаюсь. - На мой шепот никто внимания не обратил.