Дважды рожденный (СИ)

Вот и сейчас Мартемьян отчетливо сознавал, что тянуть время недопустимо. Каждая не то, что минута, секунда на счету. Ему повезло, что первый отрезок пути шел по строго горизонтальной поверхности центрального коридора. Ноги еле шевелились, а в голове царила пустота. Но постепенно знаменитая Вахрамеевская двужильность и по большей части влитый в кровь коктейль начали работать. Боль перестала ощущаться, надежно заблокированная. Пошла вверх, все разгоняясь, волна бодрости. К тому времени, когда он добрался до лестничной шахты, к нему даже начала возвращаться привычная ясность мысли.

— Комм, дай картинку с вертушкой черных. Где они, что делают?

— Двигатели заглушены, штурмбот стоит на взлетной площадке верхней палубы. Пилоты в своих креслах.

— Это замечательно. Вот пусть все так и остается.

— Приказ не понятен.

— Забей. Продолжай наблюдение. О любых изменениях срочно докладывай.

— Принято.

Вахрамеев, преодолев первые пару десятков ступеней, быстро ощутил, что подъем — это совсем другая история.

— Зачем я эту бандуру тяжеленную схватил? — отдуваясь, пробурчал он на ходу, хмуро поглядывая на «Шершня». — Оставить его здесь, что ли? Нет, нельзя.

Действительно, плазменный гранатомет, успевший доказать свою высочайшую эффективность, мог стать отличным решением всех проблем и в стычке со стоящим на крыше ангара конвертопланом. Один-два заряда в кабину или плоскость крыла и все. Уже никто никуда не полетит. А что там в итоге получится, Март пока и сам даже не подозревал. Никакого плана, главное было просто поскорее добраться до врага. А там видно будет.

— А серьезная у рахдонитов химия… стильная, модная и молодежная… Прямо второе дыхание включила. Интересно, какая у этой волшебной пилюли обратка и есть ли вредные последствия? Слышь, комм, чем мне грозят вколотые дозы?

— Концентрация активных веществ в пределах нормы и опасности для организма не представляет.

— Не очень понятно, зато позитивно. Ладно, поживем-увидим.

Пройдя за минуту[1], шесть из одиннадцати лестничных маршей и перевалив за середину, Март вспомнил сценку из второго «Брата». Для поднятия настроения принялся негромко повторять, то и дело поглядывая на экранчик комма, который продолжал упорно транслировать картинку с неподвижно стоящим конвертопланом черных:

Я узнал, что у меня

Есть огромная семья:

И тропинка, и лесок,

В поле — каждый колосок!

Речка, небо голубое —

Это все мое, родное.

Это Родина моя!

Всех люблю на свете я! [2]

Вспомнилось про Розу.

— Комм, у тебя еще есть связь с браслетом Бакановой?

— Да.

— Как там показания? Не очнулась еще?

— Без изменений. Негативной динамики нет. Она все еще без сознания.

— Быстренько раскидаемся с импами и вернемся за ней в энергоблок.

Принятое решение еще больше подстегнуло его темп восхождения. Или виной тому были мудреные вещества в крови? Добравшись до нижнего уровня надстройки, Вахрамеев все же не без облегчения выдохнул. Сорокапятиметровая лестница его почти доконала. Оставалось подняться еще на один этаж, и вот она — взлетка.

Теперь можно было не спешить. Мгновенно сняться и уйти с остывшими движками пилоты технически никак не могли. Отложив в сторону «Шершня» и сняв патронташ, он дал себе тридцать секунд передышки и в это время еще раз внимательно изучил, что показывали камеры.

Приземлился борт кормой к горловине лестницы, ведущей вниз. Аппарель десантного отсека до сих пор оставалась открытой, очевидно, в ожидании панцерегерей. Пилоты в полной готовности сидели на своих местах. Подробностей их оснащения видно не было, но судя по всему, ни о каких БСК речи там не шло. Стандартные СИБЗ[3]. Стильно выглядящие ЗШ[4] и темные, в серых разводах плитники[5]. Да и оружия в руках не заметно. Вражеские летуны допустили как минимум один просчет. Правак[6] должен был взять автомат и занять позицию, ведя наблюдение и контролируя обстановку. Но видимо дойчи оказались или не пуганные, или слишком в себе уверенные. Что особенно странно после того, как он сжег совсем недавно их напарников.

Вывод напрашивался сам собой. Если ситуация позволяла, всегда лучше действовать напрямик, любое усложнение чревато эксцессами. Это он по опыту прошлой жизни усвоил давно и прочно.

Секунду колебался, чем вооружаться. Автомат или пистолет? Выбор пал на Базер, с которым уже, можно сказать, сроднился и от которого точно знал, чего ждать. Но штурмовой карабин все же подвесил на удобном трехточечном ремне под левую руку, а кукри ушедшего в вечность воина-гуркха прицепил сзади на пояс.

— Комм, голосовой режим. Громко переводи все, что я буду говорить и слова немца тоже.

— Принято.

Собрался, напружинился и рванул вперед. Выскочил из люка и, набирая скорость, полетел к боту. С разбега без труда перескочив грузовую рампу, ворвался в десантный отсек, не тормозя, ломанулся прямо к пилотской кабине, у которой даже не имелось двери, что являлось, к слову, важной составной частью его плана захвата летательного аппарата.