Дважды соблазненная (Преимущества соблазнения синего чулка)

Но от Мередит он хотел совершенно иного. Эта сильная самостоятельная женщина пробудила в нем нежные чувства. И Рис знал: он несет ответственность не только за ее гостиницу, но и за всю деревню. Это он был виноват в том, что сейчас едва рассвело, а она уже много часов тяжко трудилась. Он виноват и в том, что она должна была днем заботиться об отце, а вечером играть роль констебля, наводящего порядок в шайке пьяных болванов. Каждый шаг ее искалеченного отца, каждая мозоль на ее ладони, каждое пятно крови на ее красивой белой скатерти – все это его, Риса, вина.

– В прошлом году один проезжающий доктор осмотрел отца в обмен на бесплатную комнату и стол, – проговорила Мередит. – И он сказал, что у него слабое сердце. Если он не умерит пыл, то…

Рис легонько сжал ее плечо.

– Я знаю вашего отца почти столько же лет, сколько знаете его вы, Мерри. Любовь к лошадям у него в крови. Он скорее умрет, чем умерит пыл.

– Знаю, но… – Она подняла на него глаза и молча пожала плечами – словно он должен был понять ее без слов.

И Рис понял. Неожиданно понял все. Понял даже причину, по которой ухитрялся выживать последние четырнадцать лет, а потом наконец вернулся в деревню. Причину, по которой он не мог сейчас уехать.

Он понял, что должен изменить свою жизнь. И знал, каким образом.

Да, теперь все было ясно как день.

– Кажется, сегодня воскресенье? – спросил он.

– Да, а что?…

Рис оглядел двор:

– Но почему люди не в церкви? Где викарий?

– Здесь больше нет викария. Он уехал двенадцать лет назад, когда ваш отец прекратил платить ему жалованье. Раз в месяц из Лидфорда приезжает младший священник, чтобы отправлять службы.

Рис тихо выругался. Это обстоятельство немного затрудняло дело.

Мередит задорно улыбнулась:

– А что случилось? Почувствовали необходимость исповедаться в грехах?

– Ад и проклятие! Это займет годы!

И Рис вовсе не желал Господнего прощения. Нет, он просто хотел все исправить.

– Исповедь не нужна, верно?

– Не нужна… для чего?

– Ну, для брака, наверное. – Мередит внезапно смутилась. – Ведь вы помолвлены, не так ли?

– Пока нет, но скоро буду.

Еще до завтрака. По крайней мере так он надеялся.

– И вы намереваетесь жениться здесь, в Бакли-ин-зе-Мур?

Рис тут же кивнул:

– Да, конечно. Здешняя церковь не слишком роскошна, но для нас и эта сойдет. Не имеет смысла ехать куда-то еще. Вашему отцу трудно путешествовать.

Мередит даже рот раскрыла от изумления.

– Вы действительно хотите жениться здесь, в этой Богом забытой деревушке? Неужели только для того, чтобы мой отец смог присутствовать на свадьбе?

– Но я думал, вы тоже хотите его присутствия.

– Милорд, не все ли мне равно, будет мой отец на вашей свадьбе или нет?

Губы Риса дрогнули. Черт, кажется, он сейчас улыбнется во весь рот. А он ведь никогда не улыбается во весь рот. Что ж, научится.

И тут Мерри насторожилась.

– О нет! – воскликнула она.

«О нет»? Проклятие, такой реакции он не ожидал. Было бы куда проще, пойми она, насколько это правильно и справедливо. И неизбежно.

Но Мередит уже не смотрела на него. Ее взгляд был устремлен в какую-то точку за его левым плечом.

– А вот и гости… – сказала она.

Рис обернулся. К ним шагали два дикаря, избивавшие друг друга прошлой ночью. Бык и Клюв. Настоящих имен он не помнил. А за ними следовала дюжина таких же громил. Рис узнал вчерашних посетителей таверны, но были и незнакомые лица.

И все несли пылающие факелы.

– Вот что, Эшуорт… – начал Бык. – Мы пришли, чтобы выпроводить тебя из деревни. Навсегда.

Из конюшни донеслись топот и ржание. Рису тоже стало не по себе. Он не мог допустить, чтобы кто-то держал открытое пламя у самой конюшни. А эта компания идиотов с факелами не вызывала ничего, кроме презрения.

– Хэролд и Лоренс Симонс, какого черта вы делаете здесь с факелами? Сейчас ясный день, болваны… – прошипела Мередит.

– Мерри, идите к отцу, – пробормотал Рис. – Постарайтесь сделать так, чтобы он не волновался. Я справлюсь.

Мередит исчезла в конюшне. Рис же выступил на середину двора.

– Что ж, прекрасно. Я вас слушаю. Говорите все, что намеревались сказать.

Хэролд сплюнул и проворчал:

– Эшуорты всегда были проклятием деревни. Четырнадцать лет назад Нетермур-Холл сгорел дотла, и пожар навсегда избавил нас от твоих родичей. Тебе тоже следовало оставаться в чужих краях. Теперь мы решили показать, что огонь снова прогонит тебя с пустошей.

– Вот как? – Рис почесал в затылке. – И все же я стою на месте.

Тут прогремел выстрел. Рис тотчас осмотрелся. Кто же стрелял?

Внезапно в дверях конюшни появился Гидеон Майлз с дымящимся пистолетом в руке. Он заорал:

– Вы идиоты, у которых вместо мозгов – комья торфа. Ведь у меня в конюшне стоит целый фургон… – Он бросил взгляд на Риса. – Фургон с мануфактурой. И я всажу пулю в каждого, кто посмеет подойти сюда с огнем!

Толпа притихла.

– Это все он придумал, – пробурчал наконец Лоренс и ткнул большим пальцем в сторону своего приятеля.

– Вовсе нет, лживая ты тварь!