Дважды убитый

Повернув ключ в замке, я вошла в пустую квартиру, где солнце, пробираясь сквозь занавески, золотило стены и пол, бесшумно оседая разноцветной пылью на поверхности мебели. Скинув кроссовки, я прошла на кухню, распахнула холодильник и, взглядом пошарив по полкам, обнаружила литровую коробку яблочного сока, налила полный стакан и с удовольствием выпила его до дна. Присев на диванчик, я откинулась на спинку и уставилась в пустое пространство. Моя утренняя работа, волнение, двенадцатигранники на время отвлекли меня от боли, но стоило немного расслабиться, и я с мучительной остротой ощутила пульсацию в плече. До прихода Сан Саныча, который должен был сменить мне повязку, еще было время, а посему, освободившись от джинсов и набросив легкий, короткий халатик, я открыла бар и достала бутылку коньяка. Поставив ее на стол, я устроилась рядом в удобном мягком кресле. Первая же рюмка, которую я особенно не растягивала, несколько утихомирила боль и настроила меня на жизнерадостный лад.

* * *

Перевязка оказалась довольно болезненной процедурой. Осматривая рану, Сан Саныч с видимым удовлетворением, причмокивая пухлыми губами, хвалил меня:

— Молодец, девушка. Если так пойдет дальше, дня через три мы уже сможем выйти на свежий воздух.

Выслушав его, я невольно усмехнулась, но, спохватившись, заставила себя принять серьезное выражение лица, это не трудно было сделать, так как боль давала о себе знать. После перевязки мы выпили кофе по-римски, который приготовил Сан Саныч под моим чутким руководством. Рецепт в общем-то несложный: в чашку кладется пара кубиков льда, сверху сахар и все это заливается горячим кофе, естественно, кофе должен быть свежесмолотый.

Распрощавшись с доктором и пропустив еще рюмочку коньяка, я легла отдохнуть. Из приятной полудремы меня вывел поворот ключа в замке входной двери. Ну, наконец-то, Светка. Сколько же я провалялась?

— Тань, ты дома?

— А где же мне еще быть? — ответила я вопросом на вопрос.

Светка прошла в гостиную и устало плюхнулась в кресло напротив меня. По ее размашистым жестам и яркому блеску глаз было видно, что она радостно возбуждена. Это тем более бросалось в глаза, что она не была склонна к излишней экзальтации.

Захлебываясь словами и перебивая саму себя, она пыталась передать свои впечатления, но вдруг, остановившись на полуслове, с лукавой укоризной сказала:

— Я звонила три раза. Где ты была?

— Выходила на минуту, по делам.

— Какие дела, у тебя постельный режим.

Светка пыталась придать своему взгляду остроту иглы, на которую насаживают непокорную бабочку.

— Ладно, я потом отчитаюсь. Лучше давай про агентство, только все по порядку и не торопись, время у нас есть.

Светка глубоко вздохнула и, скинув верхнюю одежду, облачилась в неизменное кимоно.

— Раз время есть, неплохо бы поесть, — скаламбурив, рассмеялась Светка и увлекла меня на кухню.

За едой она посвятила меня во все волнующие детали похода в агентство «Дартур». Если убрать из Светкиного рассказа все охи, ахи, междометия и восклицания, то суть сводилась к следующему: сидя в холле, Светка увидела моих «старых знакомых» — Венедиктова, Камаля и их окружение. Они поднялись на второй этаж, и Светка, незаметно подойдя к двери кабинета Венедиктова, услышала, что он говорил по телефону о каком-то солнечном острове. Здесь ее спугнул фотограф. Кое-как объяснившись с ним, Светка проследовала в студию. Софиты, драпировка, Светкин прикид сделали свое дело: она понравилась фотографу. По ее словам, он проявлял всяческие знаки внимания. Да и сама она, описывая этого Дмитрия Борисовича, пользовалась такими оборотами и эпитетами, что не возникало ни тени сомнения, что он сильно заинтересовал мою подругу. Весь этот румянец и блеск в глазах, прерывистое дыхание и торопливая речь свидетельствовали о ее новом увлечении.

В общем, официальное знакомство перешло в дружескую, потом в задушевную беседу за чашечкой кофе.

Пробы ей были назначены на завтра на полшестого. Что ж, мне это взаимное увлечение только на руку. Сложив грязную посуду в раковину, Светка открыла холодильник и с трудом достала с нижней полки огромный полосатый арбуз.

— Холодненький, — весело сказала она и, скальпировав его с полюсов, поместила на широкое плоское блюдо. Каждый продольный разрез сопровождался сочным треском, как будто мякоть арбуза только и ждала ножа, чтобы освободиться от сдерживающей ее глянцевой кожуры.

Мне было неудобно держать большие куски одной рукой, и поэтому Светка разрезала каждый кусок еще на несколько частей.

— Светик, а как моя маленькая просьба, ты про нее не забыла?

— Не забыла, не забыла. Вокруг твоего дома никакого подозрительного движения не наблюдается. Подозрительного стояния тоже не наблюдается.

— Мерси, Светик, я у тебя в долгу.

— Раз ты у меня в долгу, признавайся, где ты была сегодня утром? — спросила Светка с ласковым запалом инквизитора, пытающего Джордано Бруно.

— Я посетила тот самый «Солнечный остров», который упоминал Венедиктов. Больше ничего тебе пока сказать не могу. Ну что, встретимся завтра в пять, здесь?