Дважды в одну и ту же реку не войти

Там я переоделся в х\б в каптерке у старшины, свою домашнюю одежду запихал в наволочку, рассчитывая при случае отвезти ее домой. Кучку петлиц и погон распихал по карманам, рассчитывая пришить их, как только пристроюсь на табуретку рядом со своей койки. Остальную форму старшина аккуратно повесил на вешалку.

Посмотрев, как я заправился, он опять удивленно покачал головой, затем, щедро оторвав полметра белого материала, спросил:

Может тебя не надо учить, как подшиваться?

— Не надо — ответил я и мечтательно добавил. — Жаль не выдали гимнастерку старой формы, ее можно с проводком подшивать.

— Но, но сынок, — сообщил старшина. — Со стариками себя не ровняй, походишь и так. Ты пока никто и звать тебя, салабон.

Он забрал у меня все документы, сказав, что сам отнесет в строевую часть, после чего мы вышли в расположение. В большом помещении с четырьмя рядами двухъярусных коек почти никого не было. Около вешалки с шинелями топтался дневальный, видимо, на десятый раз,приводя их в нужное состояние. Рядом за столом сидел дежурный по роте и разглядывал свою рожу в зеркале.

— Синицын, ко мне! — негромко скомандовал Пузенко. Тот для начала подскочил, потом, повернувшись, сказал:

— Петя, достал со своими шуточками. Хорош под Ахрамеева косить. Так и сердечником стать недолго.

Старшина показал на меня.

— Поручаю тебе молодого бойца. Хватит прыщи перед зеркалом давить, делом займись. Проследи, чтобы он до обеда с гимнастеркой разобрался, а когда народ начнет подтягиваться, передай его Яшенкову. Я ушел в штаб. Все понятно?

— Понятно? — ответил Синицын и метнул на меня злой взгляд.

Как, же, салага заметил его испуг, да потом еще и по поводу прыщей старшина прошелся.

Стоило тому выйти из расположения, как младший сержант Синицын крикнул свободного дневального.

— Эй, Жан Тотлян ху…в,мухой сюда!

Мелкий армянин подбежав к нам с жутким акцентом доложил:

— Товарищ сержант дневальный, рядовой Гаспарян по вашему приказанию прибыл.

— Дневальный, дневальный, тащи станок еб…й, -пробормотал как бы про себя, сержант, искоса поглядывая на меня.

Э! Да ты позёр, братец, — подумал я. — Перед молодым выступаешь, как в театре.

— Слушай сюда, — обратился Синицын к Гаспаряну. — Садишься рядом с этим раздолбаем, и показываешь, как надо пришить погоны и петлицы, на все, про все даю полчаса, все понял?

— Портянки то хоть умеешь наматывать? — обратился он ко мне, проявив неожиданную заботу.

— Умею, — ответил я, временно проглотив слово раздолбай.

Ну, и хорошо, — сообщил Синицын, отправляясь дальше давить угри на своем носу.

Ближе к обеду в роту стал подтягиваться народ. Мимо меня без шуток никто не проходил. Но пока особо не приставал.

Только я закончил шитье, как появился Синицын, вместе с еще одним старшиной лет тридцати.

Как оказалось, это был командир хозвзвода, Яшенков Илья Сидорович.

Он пристально оглядел меня со всех сторон и неожиданно спросил:

— Как насчет подъема переворотом рядовой, слабо?

— Без проблем, — ответил я и подошел к турнику. Демонстративно поплевал на ладони, подпрыгнул и ухватился за перекладину.

На десятом перевороте около турника появились зрители, на двадцатом они уже делились впечатлениями, ну а на двадцать пятом перевороте я сам решил завязать.

— Отлично, — хлопнул меня по плечу Яшенков. — Еще бы десять раз и перебил рекорд Гаспаряна.

— Мда, хорошо, что решил остановиться, — подумал я. — Только соревнований мне здесь не хватает.

— Так, что сынок через неделю от нашей роты пойдешь на полковые соревнования, вместе с ним, — обломал мои надежды комвзвода.

Стоявшие рядом парни весело засмеялись.

— Правильно, пусть салажня теперь за нас отдувается, — кто-то из них высказал общую мысль.

Яшенков посмеялся вместе со всеми, потом отвел меня в сторону и сообщил:

— Будешь служить в моем взводе во втором отделении, у младшего сержанта Синицына,Расслабляться некогда, после обеда займемся с тобой строевой подготовкой. Ротный, капитан Ахрамеев, приказал тебя гонять по плацу до отбоя, но чтобы послезавтра ты стал хоть чуточку похож на бойца.

Он подозвал к нам рослого светловолосого сержанта.

— Это мой заместитель Ромас Мицкунас, он лично займется твоим воспитанием.

Замкомвзвод хищным взглядом уставился на меня.

— Точняк, загоняет до смерти, — правильно понял я взгляд сержанта.

— Рота! Выходи строиться! — раздался крик дневального.

Бойцы вразвалочку двинулись на выход.

— Однако, хозвзвод нехреново живет, — подумал я, двинувшись вместе со всеми. — Помню, мы в учебке пулей вылетали на улицу.

На улице большинство сразу кинулось к курилке, на ходу закуривая сигареты. Однако долго курить не удалось.

Раздалась громкая команда Пузенко:

— Рррота, в пааходную колонну по четыре, станооовись!

Я слегка замешкался, не зная, куда бежать. Но тут рука Мицкунаса сгребла меня за воротник и вдернула в строй.

— Сынок, твое место сегодня здесь, сразу за мной. — Сказал он, нехорошо улыбаясь. — И попробуй только наступить мне на пятку. Будет очень х…во.

Я без возражений встал, куда было указано, а чего выступать? Молодой, есть молодой.