Дважды в одну и ту же реку не войти

— И это тоже, — улыбнулся я. Моя практичная маман иногда бывала ужасно непонятлива. До нее никак не доходило, что за все принесенные домой деликатесы нужно было платить отнюдь не магазинную цену.

— Послушай, Марина, — вступил в разговор отец. — отстань ты от парня, ему двадцать лет, своя голова на плечах имеется. Раз так решил, пусть работает. Начнет учиться, тогда и поймет, справляется сразу с учебой и работой, или нет. Если нет, сам бросит свой бар и уговаривать не нужно.

После батиных слов маман отступилась от меня и пошла на кухню готовить ужин. Я же отправился во двор, к турнику, где часик от души потренировался. В привычку это вошло после ранения, когда надо было разрабатывать плечевой сустав. Пуля хоть и не сломала плечо, но надкостницу зацепила, и чтобы не развилась тугоподвижность, пришлось заняться специальными упражнениями.

Утром второго июня мы с Женей уже сидели в 222 аудитории за исчирканным чернилами столом. Народа было немного, и в основном девушки.

— Наверно те, кто в прошлом или позапрошлом году не поступил, -подумал я, глядя на юные лица. Парней вместе со мной было всего трое.

Все с любопытством разглядывали друг друга, пока в аудиторию не вошла преподаватель. И это была Белла Марковна Берман.

Она орлиным взором оглядела сидящих за столами и моментально вычислила меня.

— Саша! Сапаров! Надо же! Сто лет тебя не видела!– воскликнула она. — Неужели решил поступать на инъяз?

Я встал и сказал:

— Да, вот решил поступать. Дозрел. А вы Белла Марковна здесь, какими судьбами?

Она поморщилась и прошептала:

— Давай после занятий поговорим, сейчас неудобно.

Я понятливо кивнул и вновь уселся за стол.

Женька завистливо сообщила мне в ухо.

— Конечно, что тебе не поступать, всех преподавателей знаешь.

Но Белла Марковна уже начала занятие и мы погрузились и трудный мир английской грамматики.

Когда пара закончилась, мы с бывшей учительницей вышли в коридор, где присев у окошка в рекреации начали выкладывать другу другу все, что произошло с нами за последние три года.

Оказалось, что Белла Марковна уже два года, как работает преподавателем на кафедре английского языка. Работать здесь ей нравится намного больше чем в школе. Я же, со своей стороны, рассказал, что отслужил два года и надеюсь поступить.

Собеседница укоризненно покачала головой.

— Ох, Саша, чего же ты мудрил столько времени? Не знаю, не знаю, документы мы еще не начали принимать, но по прошлому году конкурс был огромный.

— Белла Марковна, у меня есть привилегия поступить вне конкурса, не забывайте, — улыбнувшись, напомнил я.

— Ах, да точно! — расцвела преподаватель и добавила. — Но все равно тебе учить много придется, получишь двойку и привет.

— Ну, двойку, это вряд ли, — скептически подумал я. — А с тройкой пройду по любому.

— Да, учеба поставлена по серьезному, не сачкуют преподаватели, — пришел я к такому выводу после третьей пары. — И все это удовольствие в течение месяца стоит восемь рублей. Мда, репетиторы в моей первой жизни плачут и рыдают.

Куда сегодня пойдем? — обратилась ко мне Женя, когда мы вышли на улицу.

Пойдем, посмотрим, как выглядит место, где мне придется вскоре работать, — сообщил я.

— Ты собираешься работать?- удивилась девушка.- И сможешь найти для этого время?

— Конечно, — ответил я и, взяв спутницу под руку, повел в сторону гостиницы.

Пройдя мимо равнодушно глядевшего на нас швейцара, мы оказались в прохладном после улицы, вестибюле. Подойдя к стойке дежурной, я представился, и спросил, как пройти в валютный бар.

— Ох, там еще ремонт в полном разгаре, — поморщилась женщина в форменной одежде, — Не на что там еще смотреть. И вообще кому идея в голову пришла еще один бар открывать? И так финны по приезду сразу нажираются, как свиньи, а будут еще больше. После них все туалеты заблеваны.

— Зато теперь будут за марки нажираться, — сообщил я. — Нашей стране валюта нужна.

— Ой, хоть ты парень мне лекций не читай, — сообщила дежурная. — У меня и так от них голова болит. Как с прошлого года организованные туры иностранцев сделали в Кижи,так от лекций и собраний не продохнуть.

Даже сюда в вестибюль, доносился стук молотков и визжание пилы из помещения бара.

— Ладно, — обратился я к подруге. — Раз смотрины не удались, пойдем в кафе мороженое.

Женя, между тем смотрела на меня, как на полубога.

— Саша,- прошептала она с придыханием. — Ты будешь работать барменом в валютном баре!!

— Блин! И эта туда же, — подумал я с досадой. — А ведь если поступлю, девчонки на курсе, как узнают, где я работаю, охоту на меня устроят. А мне, честно говоря, это надоело еще в первый год работы. Интересно, есть ли сейчас девушки, которым безразлична моя профессия.

Немного подумав, я и сам понял, что есть. Только они не ходят по барам. Но Женька явно к ним не относится.

Когда Борис Семенович Гордин пришел домой, там раздавались звуки музыки. За закрытыми дверями в комнату дочери на рояле игралась Аппассионата.

— Чего это она? — спросил он у жены, кивая на дверь.

— Нашла себе мужа, -ответила та, нервно улыбаясь.

— Это кого, не Сапарова ли?

— Именно его. — кивнула Наталья Николаевна.