Дважды в одну реку

Регину вдруг охватила паника. Сегодня в шесть часов вечера она встречается с Митей. Как она покажется ему в таком виде? Помятая, неопрятная, с маникюром, который не успела обновить? Она же должна явиться ему сияющей жар-птицей!

Регина позвонила в салон, с которым сотрудничала уже много лет: она им рекламу – они ей место и мастера в любое время дня. И существенную скидку, естественно. Обо всем договорилась, затем распахнула шкаф и задумалась – что-то легкое, непринужденное? Или, наоборот, официально-деловое, что проведет между ними условную линию? Через которую нельзя переступить, как нельзя дважды войти в одну реку. Но зачем? Зачем? А что, если…

Регина тщательно гнала от себя подлые мысли. Никаких «если». Митя предал ее. Уехал. Оставил саму разгребать все последствия. Отправился в столицу не сам, а с подругой. Значит, она все это время была. Не мог же он поселиться с девушкой в первый же день знакомства и так скоропостижно на ней жениться? Притом что любил другую. Или не любил? Ведь обо всем этом она узнала от Екатерины Антоновны, которая несколько месяцев спустя явилась к ним домой, чтобы сообщить обо всем Регине лично и потребовать, чтобы та не вздумала беспокоить ее сына. А если она тогда соврала? И все было совсем по-другому? Если существует еще одна версия событий – Митина? Ведь ее она так и не услышала.

Регина разрывалась. Часть ее все еще была обижена на Митю и отчаянно хотела обвинить его в своей неудавшейся жизни, но другая половина отчаянно пыталась найти ему оправдание. Что ж, пожалуй, будет правильно выслушать его, а затем делать выводы. Она не станет его ни в чем обвинять – просто позволит ему говорить.

* * *

– Знаете, при самом оптимистичном прогнозе вы сумеете встретить Новый год.

Андрею нравился этот доктор. Пожилой, уставший, но не растерявший любви к людям. Он говорил прямо, без обиняков, не пытаясь подсластить горькую пилюлю. Был реалистом.

– Вы уходите, но я постараюсь сделать ваш уход как можно более мягким и безболезненным. Но и вы должны позаботиться о родных и близких, подготовить их.

Именно об этом, не о диагнозе и методах лечения (впрочем, какое лечение, если все предрешено?), они беседовали вот уже полчаса. Андрей сдался и попросил препараты, которые могли бы облегчить его страдания и позволили хотя бы спать по ночам и не стать обузой для матери, а теперь еще и для маленькой дочери.

– У вас есть родственники? – поинтересовался доктор.

Мужчина ему нравился. Стойко воспринимавший удары судьбы, не обвинявший врачей в неправильных диагнозах, не требовавший от них стать богами и спасти его. Он бы хотел ему помочь, но, к сожалению, тот обратился к нему слишком поздно, когда уже ничего нельзя сделать. Многие люди умирают раньше срока только потому, что решают играть в героев. До последнего игнорируют отчаянные сигналы, которые посылает им собственный организм, буквально кричащий – эй, помоги мне! У тебя не просто так болит спина, кружится голова и не проходит кашель. Это не сезон, не усталость, не недосып и не недостаток моря. Отведи меня к врачу, пусть он на меня посмотрит.

Но большинство продолжает мужественно пить витамины и уезжать на рыбалку для смены обстановки. А когда они осознают, что это не помогает, то становится слишком поздно.

– Есть, – кивнул Андрей. – Мать и дочь. Ей шесть лет.

Доктор помолчал и посмотрел на бестолковую таблицу, висящую на стене. На ней было изображено человеческое тело в разрезе. Зачем она в кабинете врача? Что нового он может на ней увидеть?

– О них есть кому позаботиться? – после небольшой паузы спросил он.

– Я все устрою, – уверенно кивнул мужчина и встал. – Спасибо вам, доктор.

– Если вдруг дозы лекарства будет недостаточно – дайте мне знать, я увеличу, – проявил душевную щедрость врач. – И… – Он запнулся, но затем продолжил: – В области есть хоспис, если вдруг вы поймете, что больше не в силах о себе заботиться…

– Этого не случится, – уверенно возразил Андрей и кивнул. – Но спасибо. Надеюсь, до свидания.

Он направился к двери, сжатый, словно стальная пружина, не отпускающий себя ни на секунду, не позволяющий никому увидеть, что на самом деле творится внутри.

Андрей вышел на улицу – в любой непонятной ситуации он всегда выходил на воздух – остудить голову и продышаться. После заключения это стало жизненной необходимостью – прогулки по часам в течение ограниченного количества времени были для него самой сложной частью наказания.

Присев на лавочку возле входа в поликлинику, Андрей закрыл глаза и стал мерно считать: один, два, три, четыре… После тридцати дыхание выровнялось, и он снова смог мыслить рационально.

Болезнь развивалась быстрее, чем он думал. Он не в силах это изменить, как и врач. Но он в силах успеть все организовать до того, как станет слишком поздно.