Дважды в жизни (ЛП)

Мое напряжение чуть ослабло, когда Сэм закрыл глаза, не договорив: «занимались любовью в саду».

— Она поняла, что происходит, — хрипло продолжил Сэм. – Позвонила врачу. Узнала, что у Лютера ужасный диагноз. Моя поездка в Англию и такой подарок Роберте — его способ попрощаться. Он не хотел… у них не хватало денег. И тем более на длительное лечение. Они потеряли бы ферму.

Ричард – Лютер. Эллен – Роберта. Правда была такой очевидной, все со щелчком встало на места. Я думала о полюбившемся мне сценарии и о силе Эллен и их с Ричардом бездонной любви. Фильм не вселил в меня веру, что я найду свою любовь, но подарил надежду, что такие чувства в принципе существовали. Я долгие годы ничего не ощущала вообще, и это уже какой-то прогресс.

— И ты продал меня, чтобы спасти Лютера, — едва слышно сказала я.

Сэм открыл глаза, и по его лицу стало заметно, как ему не понравился выбор моих слов. Но все равно тихо согласился.

— Ты бы поступил так снова? – спросила я. – Понимая, как это меня ранит, как сильно изменится моя жизнь?

Сэм, покраснев от эмоций, вскинул лицо к потолку и часто заморгал.

— Я не знаю, как на это ответить.

— Да, — сказала я, — или нет.

— После этого Лютер прожил с нами еще десять лет, — Сэм пристально на меня посмотрел. Его глаза покраснели. – Так что да. Я бы сделал это снова.

Я не знала, как вести себя дальше. Я собралась уходить, но Сэм, поймав меня за руку, остановил.

— Тейт. Не уходи.

— Нам нужно возвращаться на площадку.

— Девон за нами зайдет. Просто… — Сэм указал на стул. – Присядь, пожалуйста.

Я, так и не отойдя от шока, опустилась на стул. Пару долгих минут мы просидели в напряженной тишине.

— Я не врал о своих чувствах в Лондоне, — сказал Сэм, и меня скрутило болью. – Я не хотел тебя оставлять, и пойму, если ты не поверишь. Но я любил Лютера и Роберту всем сердцем. Они дали мне все, — Сэм притих, и я молча наблюдала за его внутренней борьбой. – Я хочу, чтобы ты это знала.

Я итак это знала. Вся его любовь заметна в каждом слове сценария, в каждом нюансе диалогов. Их голоса звучали так естественно, и написать такое мог только тот, кто неизмеримо их любил.

Сэма сложно ненавидеть, но от злости и обиды не избавиться так быстро. Облегчение от того, что это не было спланированно с момента, как я рассказала правду, окутало меня быстрее, чем я была готова это принять. Стало сложно дышать, будто легкие сжались.

— Хочешь узнать что-то еще? – спросил Сэм.

В хаосе мелькавших мыслей только два вопроса звучали громче остальных, более эгоистичных. «Собирался ли ты меня найти? Как ты пережил расставание?»

Но еще я сопротивлялась непроходимой глупости, что сразу не поняла правду, только узнав, что сценарий написал Сэм. Даже если съемки проходили в Айове, а не в Вермонте, было ясно, что это история Сэма. Я боролась со страхом, что для всех важных в моей жизни мужчин становилась ступенькой лишь на пути вверх. Я чувствовала себя маленькой и глупой, и душило осознание, что, чем дольше я злилась, тем более жалкой казалась.

— Я просто пытаюсь разобраться в своих чувствах, — призналась я.

— Понятно, — Сэм сцепил ладони и спрятал между коленей. – Я думал, ты догадалась о Роберте и Лютере, увидев меня на съемочной площадке.

— Стоило бы.

— Может и нет, — заметил Сэм. – Ты не знакома с Робертой.

Мы повернулись на раздавшийся вдалеке крик Ника. Ник мне нравился – особенно в роли Ричарда – словно был старым возлюбленным, которого я хотела навсегда сохранить в своей памяти. Я вспомнила о взгляде Ника, когда он смотрел на меня, как на Эллен. Тепло его ладони в моей руке. Все эмоции казались настоящими, сильными. Испытывал ли Сэм то же самое в детстве рядом с Лютером и Робертой? Видя перед глазами такую любовь?

Я понимала, что этот сценарий мне понравился не только потому, что я искала для себя идеальную роль, больше дело касалось персонажа Эллен. Я хотела на личном опыте узнать, что такая любовь существует.

Но… где же Сэм в этом фильме?

— Ты с ними не переехал, — сказала я. – И в сценарии нет твоего отца. Фильм заканчивается, когда паре по шестьдесят, но тебя нигде нет.

— Это история их любви в неспокойное время. И для этого им не нужны были ни я, ни Майкл.

Я не сводила глаз с Сэма, пытаясь его понять. В итоге, он пожал плечами и ярко улыбнулся:

— Героизма им бы не прибавило то, что она была матерью-одиночкой, и что, не имея собственных детей, они взяли трехлетнего малыша.

Я невольно рассмеялась.

— Значит, как писатель, ты вырезал себя из истории?

Сэм кивнул и расслабился при виде моей улыбки.

— Ты сможешь мне поверить? – тихо спросил он. – Что самый худший поступок в своей жизни я совершил по лучшей причине?

Его слова пронзили меня в самое сердце. Только к Сэму Брэндису я испытывала такие сложные чувства: преданность, желание, боль, зависть к жене, которая заполучила мужчину, по словам которого, тот мог пожертвовать своим сердцем ради спасения любимого человека. Сэм видел перед собой истинную любовь и превратил ее в слова на бумаге.