Дважды возрожденный

Миша отодвинул защелку, удерживающую каменную пластину, немного приоткрыл заслонку и опасливо выглянул наружу.

– Ну что там? – не выдержала Рита. – Много живых осталось?

Миша повернул к нам сияющее радостью лицо и произнес:

– Хиросима!

– Что Хиросима? Какая Хиросима? – затараторили все.

От его слов у меня мороз по коже побежал. Я представил идущего по Пустоши улыбающегося монстра с ядерной боеголовкой в руках.

– Снаружи Хиросима! Одни обгоревшие трупы остались! – радостно проорал Миша, развеяв мои глупые мысли. – Можно выходить! – и первый ринулся к лестнице ведущей вверх, на смотровую площадку Башни.

За ним гурьбой повалили остальные.

Через минуту мы стоим на крыше Башни. Встает неумытое заспанное солнце, желая поскорее узнать, что произошло в его отсутствие. Начинается очередной серый день…

Остатки побежденной армии тварей улепетывают к горам на всех парах. В аръеграде движутся раненые, оставляя за собой темные кровавые следы и уже не способных идти сородичей. Оставшиеся лежать жалобно воют, умоляя помочь им, но однополчане уходят, не оборачиваясь на вопли неудачников.

Одним словом животные…

Весь двор Цитадели завален слоем золы и остатками почерневших туш. Внутренняя сторона стены из темно-зеленой стала абсолютно черной от слоя копоти.

Пристально осматриваем поле боя за пределами Цитадели. Ни одной живой твари в радиусе нескольких километров, если не считать мелькающих на фоне гор недобитых остатков некогда грозного войска, лишь шевелящийся под дуновениями ветра пепел, какие-то ошметки и трупы. Горы трупов, мертвым ковром покрывающие камни Пустоши.

– Сработало! – удивленно говорит стоящий рядом Мичман. – Я думал, что стены не выдержат. Но ничего… Выдержали… На совесть делалось.

Он с любовью похлопал по парапету Башни. Руки сразу же покрылись слоем жирного пепла.

Мичман огляделся по сторонам и вдруг неожиданно для всех издал победный крик. Наверное, так орали наши предки, побеждая мамонта или защищая свое жилище от саблезубых тигров. Через секунду его крик подхватили еще восемь глоток.

Крик плывет над Пустошью, бьет отступающих в спины, гоня прочь отсюда, эхом отражается от стен Цитадели.

Крик торжества.

Крик жизни.

Гномы с удивлением смотрят на толпу орущих людей и недоуменно переглядываются.

– Почему вы кричите? – поинтересовался гном у Мотора.

– Мы живы! Мы победили! – ликующе произнес тот.

– Всего лишь! – разочарованно просипел гном. – А что, могло быть иначе?

Мотор пристально посмотрел на него и отрицательно помотал головой.

– Нет. Не могло. – Он пробежался глазами по окружавшим его людям, как бы ища ответ в их лицах. – Ведь мы люди и этим все сказано.

Гном на мгновение задумался.

– Да. Вы люди. И этим все сказано, – произнес он толи с уважением, толи с насмешкой. – Поэтому вы и здесь.

Оружие, придуманное Мичманом, сработало на славу. Не скоро еще местная живность захочет отведать такого огонька.

Мичман предвидел возможность такого кризиса, и заранее по периметру крыши Башни разместил бочки с напалмом. К каждой бочке было примотано несколько тяжелых мин с радиодетонаторами. Когда языки добрались до третьего этажа, бочки с открученными крышками были сброшены вниз. Напалм растекся по всей Цитадели. Потом были закрыты все бойницы в Башне, чтобы не поджариться самим. Подождали еще чуть-чуть, пока во двор наползло тварей побольше, и подорвали мины. От взрывов вспыхнул напалм, окутывая стены и башню огненным покрывалом. В результате Цитадель, заполненная животными, превратилась в огненный ад, в котором уничтожалась любая органика. Тела грозных животных мгновенно сгорали, превращаясь в комья жирного пепла. Пламя напалма, дополненное взрывами мин, дало замечательный результат, и мы получили то, что мы получили… Жизнь и победу.

Все опасались, что Башня не выдержит взрывов мин, но все обошлось. На стенах не появилось ни одной трещинки. Даже заслонки бойниц, наиболее тонкие элементы строения, остались целыми. Я с уважением подумал о создателях Цитадели. Кто они эти гениальные строители, сумевшие создать столь мощное оборонительное сооружение, неподвластное ни времени, ни оружию?

Удовлетворенно оглядев бойню, и что-то тихонько обсудив между собой гномы отправились вниз.

– Стойте, а как же я? – заговорщицки подмигнув нам, окликнул их Стас. – Ведь уже рассвет… А вы собирались меня похоронить живьем… – напомнил он гномам их вердикт.

– Твоей вины больше нет, – не оборачиваясь просипел гном, а его спутница утвердительно кивнула и выдала мне на последок лучезарную улыбку, от которой меня чуть не стошнило.

С чувством выполненного долга на лицах парочка двинулась вниз по лестнице провожаемая слегка растерянными взглядами.

– Какая жалость, – давя рвущуюся на свободу улыбку, Стас с трудом сделал серьезную мину. – Я уж было думал, что больше не увижу этот гадкий мирок с его прожорливыми обитателями.

От его слов гномы остановились на пол пути. Из люка теперь были видны только их удивленные лица, направленные в сторону Стаса. Две пары маленьких глаз пристально ощупывали его лицо.

– Ты не рад жизни? – просипел гном, не отводя глаз от его лица.