Дважды возрожденный

Меня окружает приблизительно десяток Столбов. Одни расположены достаточно близко, другие виднеются вдали. Из них выбираю два наиболее крупных и ярких. С трудом удается провести между ними линию. Она получается какой-то нечеткой и дрожащей. Стоит только мне ослабить внимание, она тотчас же пропадает. Где-то с десятой попытки воображению удалось провести более-менее стабильную линию, соединяющую две светящиеся колоны.

- Есть. Получилось.

- Теперь представь, что ты пролетаешь над линией.

Точка просмотра в иллюзорном мире шевельнулась и медленно двинулась в сторону линии. Линия все ближе и ближе. Она тоже светится, но не так ярко, как Столбы. Я пересекаю линию. И ничего.

- А дальше? - спрашиваю я. - Что дальше? Но гномиха почему-то молчит.

Распахиваю глаза и чуть не падаю от удивления. Верчу головой, пытаясь понять, где я.

Где Цитадель? А скалы? И почему все желтого цвета?

Рядом со мной прямо из воздуха появляется гномиха, держащая за повод своего верблюда. Она широко улыбается.

- Я же говорила, что это просто. Даже мой спутник умеет это делать, похлопывает она верблюда по мускулистой ноге.

- Где я? - все никак не могу прийти в себя я.

- У меня дома. Это мой срез. Родина копачей.

Еще раз осматриваюсь. На этот раз чуть спокойнее. Надо мной чистое голубое небо, покрытое пушистыми облачками, неторопливо плывущими по своим чрезвычайно важным делам. В зените зависло яркое солнце. Почти как дома, лишь спектр света ближе к желтому. Вокруг, до самого горизонта, ровная, как стол, желтая пустыня. Опускаю глаза и вижу, что ноги по косточки ушли в мелкозернистый песок. Наклонившись, набираю его полную горсть и пересыпаю из руки в руку. Я уже успел отвыкнуть от ярких цветов. Все кажется нарядным, праздничным. Даже обычный песок. Подняв голову вверх, улыбаюсь почти родному небу. Как же я по нему соскучился!

Гномиха внимательно смотрит на меня.

- Почти как дома, - объясняю я свое поведение.

- Понимаю, - она сочувственно кивает головой. - Соскучился?

- Очень, - отвечаю я и прокашливаюсь, пытаясь устранить поднявшийся к горлу комок. - Что дальше?

- Вон Треугольник, - показывает она рукой в сторону темного пятна в сотне метров от нас. - Пойдем.

Мы медленно идем, погружая ноги в песок. Пятно, приближаясь, принимает треугольную форму.

- Пришли, - говорит гномиха, усаживаясь на песок. Верблюд сразу же погрузил морду в песок и начал там что-то выискивать. - Только на Треугольник раньше времени не становись, - предугадывает она мое желание.

Обхожу Треугольник справедливости. Это черная каменная призма, в основании которой равносторонний треугольник со стороной метров в тридцать. Призма выступает из-под песка сантиметров на десять.

Взмахом руки сметаю с ее поверхности песок.

Нет, это не камень. Скорее, темное гладкое стекло. Прислоняю лицо к поверхности Треугольника и прикрываю по бокам руками, пытаясь увидеть, что же там внутри призмы.

- А зачем Мастера его создали? - спрашиваю, так ничего и не рассмотрев.

- Не знаю. Мастера довольно загадочные существа. Уходя, они оставили после себя много различных предметов... Для чего предназначена большая часть этих предметов, мы так и не смогли понять.

- Куда ушли? - Мне надоело возиться вокруг Треугольника, и я решил побольше узнать об этих загадочных Мастерах.

- Наверное, строить другие миры в Великой Пустоте.

Я только собирался спросить, что такое Великая Пустота, как гномиха вскочила на ноги и показала куда-то вверх.

- Смотри.

- Птицы? - рассмотрел я в воздухе стаю каких-то крылатых существ.

- Нет. Брат со своей свитой. - Она очень по-человечески сплюнула на песок. Похоже, с семейной любовью у них было не все нормально.

Стая быстро приближается, и вскоре я уже могу рассмотреть существ, составляющих ее. Это некое подобие огромных летучих мышей белого цвета. Изредка взмахивая кожистыми крыльями с длинными когтями на концах, они планируют к нам. На спинах каждой из мышек сидит по гному, управляющему ею с помощью поводьев, продетых в дырки на кончиках маленьких ушей.

Приблизившись к нам, существа почти одновременно делают взмах крыльями и выпускают из-под живота короткие когтистые лапы. Всадники натягивают поводья, и летучие мыши касаются лапами песка. Шурша, складываются широкие белые крылья и прижимаются к бокам туловищ.

Спустя минуту возле нас оказывается разномастная толпа гномов. Во главе этого сброда стоит крупный, по их меркам, копач с длинным каменным жезлом в руке.

- Это мой брат, - кивает в его сторону гномиха.

На лице у этого копача застыла маска презрения и высокомерия. Прямо гигант мысли и отец гномячей демократии, лицо, приближенное к императору, вспомнил я слова Остапа Бендера.