Дважды возрожденный

До выступа, за которым находится Мотор, два метра. Одним прыжком преодолеваю это расстояние, и перед мной раскрывается необычная картина. Мотор, распластанный на земле лицом вверх, орет благим матом, извивается всем телом и пытается встать, но какая-то сила удерживает его на месте. Сейчас он похож на лягушку, подготовленную для препарирования. В двух метрах над его головой в воздухе завис осколок камня с рваными краями и весом под сотню килограммов. Глаза Мотора ни на миг не отрываются от него. Висящий осколок слегка раскачивается из стороны в сторону. Если этот камешек упадет, то для Мотора навсегда исчезнет проблема выбора головного убора в связи с отсутствием части тела, на которую его надевают.

В паре метров от него стоит маленький светловолосый мальчик лет десяти двенадцати с ангельским личиком и с интересом наблюдает за дерганьями Мотора. Мальчик одет во что-то напоминающее индийское сари грязно-белого цвета, из-под которого выглядывают босые ноги.

- Это не мальчик! - орет еще невидимый Мичман. - Это лакт!

Ну конечно же лакт. Мы думали, что слабость последнего представителя древнего народа вызвана болезнью или старостью. Но никому даже и в голову не пришло, что это может быть ребенок.

Как он прожил один в этом жестоком мире? Ведь совсем еще малыш. Хотя я забываю, что это не просто мальчик, это лакт, обладающий способностью оказывать влияние на окружающий мир, повелевать им. И вот теперь мне предстоит убить это существо с ангельским личиком. Я всеми силами пытаюсь убедить себя, что это не мальчик, а враг, жестокий и опасный. Я пытаюсь вспомнить погибших друзей, надеясь, что их образы дадут мне силу нажать на курок и убить виновника их смерти. Палец в нерешительности дрожит на курке. Если я сейчас выстрелю, то всю оставшуюся жизнь проживу с чувством выполненного долга и вины в смертях ребенка и Мотора. Ведь камень над головой Мотора, скорее всего, упадет, как только я всажу пулю в мальчика.

Из-за скалы появляется запыхавшийся Мичман с пистолетами в руках. Его лицо покрыто бисеринками пота, и он, оглядывая диспозицию, стирает их рукавом пятнистой куртки.

Я сделал свой выбор.

- Стреляй! - кричу ему и делаю два длинных прыжка в сторону лежащего Мотора. В конце второго прыжка, когда подошвы ботинок почти одновременно глухо стукнули по земле, я отталкиваюсь изо всех сил обеими ногами и в полете бью крест-накрест сложенными перед грудью руками уже начавший падать камень... Я даже не думал, что он такой тяжелый.

Обломок смещается в сторону, и я с ним вместе падаю на каменную площадку рядом с Мотором. Мне не повезло. Камень, ударившись о вертикально стоящую в полуметре от меня скалу, отпрыгнул, как резиновый мячик, и обрушился на меня, еще не успевшего подняться после падения. Сквозь собственный крик боли слышу хруст ломающихся ребер. Вместе с криком изо рта вырывается фонтан крови, обильно заливающий серый осколок, проломивший грудь. Мир быстро прячется за розовой пеленой, застилающей глаза. Я все еще пытаюсь встать, но не в силах поднять отяжелевшее тело и груз, лежащий на нем. Сквозь закрывающийся занавес из красного бархата вижу Мотора и Мичмана, склонившихся надо мной. Они шевелят губами, но звуков я не слышу. Мне хочется закричать, чтобы они не стояли вот так, как истуканы, а сделали то, ради чего сюда пришли. Но вместо крика из губ вырывается лишь тихий стон умирающего тела. Лица друзей скрываются за почти закрывшимся занавесом. Почти как в театре: представление окончено, и тяжелый занавес скрывает мир иллюзий от зрителя. Сквозь небольшую щелочку успеваю заметить мальчика, с удивленным лицом следящего за нами. Неподвластные мне половинки занавеса смыкаются. Мне становится на удивление легко, и полностью исчезает боль, до сих пор рвавшая раскаленными щипцами тело. Я начинаю слышать зовущие меня голоса. Они кажутся мне знакомыми. Где-то я их уже слышал. Из окружающей меня темноты появляются улыбающиеся люди. Они приветственно машут руками и идут ко мне. Я узнаю их. Это Артур и Света. Чья-то рука касается моих волос и нежно скользит по ним. Я резко поворачиваю голову и лицом к лицу оказываюсь с Аней. На ней белое воздушное платье, кажущееся таким непривычным после военных пятнистых форм и бронежилетов. Она наклоняется и мягко целует меня в губы.

- Этого не может быть! - отстраняя ее, шепчу я и оглядываю свое тело. На мне ни царапины, как будто и не было того камня, булавой вошедшего мне в грудь.

- Может, - тихо в унисон звучат голоса мертвых друзей. - Ты дома. Ты с нами. Ты...

ГЛАВА 12

Запах пищи приятно раздражает ноздри. Влекомый этим запахом, пытаюсь пошевелиться, чтобы встать, но какая-то сила удерживает меня, не давая возможности шелохнуться. Мышцы вздуваются буфами, пытаясь разорвать ее оковы. Раздается громкий треск рвущейся ткани, и я чувствую себя на свободе.

Но почему вокруг так темно? И вообще, где я и кто меня поместил в этот прочный кокон? Руками ощупываю свое лицо, боясь не обнаружить глаз на положенном месте.