Дваждырожденные (СИ)

Впрочем, Митра опередил меня. Кшатрии все еще сидели на циновках, когда мой друг ударом локтя сбил их здоровенного собрата с ног и припечатал его к полу ударом пятки в грудь. Тот что-то невнятно хрюкнул и затих, но зато заорали все остальные, вскакивая со своих мест и опрокидывая чаши с вином. Тут-то все и началось. Меня пронизывал не жар брахмы, а холодная ярость, порожденная злобой и ощущением собственной силы. Я не видел перед собой людей. Вокруг толпились мягкие неповоротливые сгустки мрака, пахнущие вином и потом. Мои руки не уставали месить этот податливый неуклюжий мрак, издающий крики ярости и боли.

Пожалуй, именно драки нам и не хватало для того, чтобы выплеснуть из себя всю накопившуюся за минувшие дни черную муть раздражения и страха. Мы скользили среди наших противников, словно в ритуальном танце, стараясь лишь не задеть друг друга. Прежде чем какой-нибудь из доблестных воителей успевал замахнуться, мы меняли положение, заходили сзади, отводили удары и наносили свои, точно выбирая в черном контуре наиболее уязвимые центры. Кто-то схватился за меч, и Митра двумя гибкими движениями легко обезоружил ближайшего из кшатриев. В его руках полированный клинок вспыхнул длинным холодным пламенем, словно наполнившись яростью моего друга. Глаза Митры сияли упоением боя. И кшатрии не выдержали, повернувшись к нам спинами, толкая друг друга, бросились из дома. Волна ожесточения сошла, и я словно вынырнул на свет из грязного болота.

В дымном воздухе залы тускло мерцали светильники. Дрожали блики в испуганных глазах хозяина и его дочери. Под нашими ногами бессмысленно мычал и мотал головой сваленный Митрой кшатрий. Митра склонился над ним, словно раздумывая, не довести ли дело до конца. Но, почувствовав мой безмолвный призыв, он поднял глаза от кшатрия к сияющим светильникам и провел рукой по взмокшему лбу, словно смахивая паутину майи. Не оглядываясь и не разговаривая, мы вышли на улицу.

Уже темнело. Никого из наших противников мы не встретили, поэтому спокойно отправились домой, чувствуя, как прохладный воздух остужает наши разгоряченные тела.

— Что станет с нами, если мы пробудем здесь еще месяц? — сказал я, стыдясь только что пережитой радости. Митра отряхнулся, как тигр, вылезший из воды.

— Кажется, в нас вселились ракшасы, — с виноватым недоумением проговорил он. Потом тряхнул головой, и на губах его заиграла лукавая усмешка. — Зато теперь мы уже не по рассказам знаем о низкой боеспособности наемников Дурьодханы.

Я промолчал, потрясенный только что сделанным открытием: дваждырожденный может очень легко превратиться в убийцу. Может быть, это и есть ключ к пониманию властелинов Хастинапура?

* * *

Разумеется, мы рассказали нашему брахману о том, что произошло, и смиренно выслушали его сетования. Было решено, что несколько дней мы вообще не будем выходить из нашего дома в надежде, что кшатрии устыдятся рассказывать о позорном поражении начальству, а сами без помощи дваждырожденных окажутся бессильны отыскать двух скромных вайшьев, учинивших побоище в трапезной.

— Вы встали на очень опасный путь, — сказал наш брахман, — в этом и моя вина. Для дваждырожденного «понять» означает «воплотиться». Вы принимаете на себя местный образ жизни и мыслей так же, как эти кшатрии примеряют новые доспехи. Но мысли и чувства нельзя отбросить, как старый панцирь. Поэтому, устроив драку в трапезной, вы неосознанно воплотили в себе безрассудство кшатриев, забыв о выдержке и благонравии дваждырожденных. Вы радуетесь своей силе, заражаясь гордостью, свойственной врагам.

— Но можно ли иначе прожить в Хастинапуре? — возразил я. — Смерть стала здесь принадлежностью жизни. Убийство возведено кшатриями в необходимый ритуал. Можно ли победить кшатриев, не становясь такими, как они?

— Боюсь, от того, как мы ответим на этот вопрос, зависит судьба всей общины дваждырожденных, — спокойно ответил брахман, — по крайней мере, помните, что пролитая кровь должна питать не гордость, а жажду искупления. Думайте о том, что эти бравые головорезы были когда-то веселыми мальчишками, любящими сладкие пирожки и легенды о справедливых царях. Все было бы по иному, умей они предвидеть неизбежность кармического воздаяния…

— Да они о завтрашнем дне думать не в состоянии, — воскликнул Митра, — и ничему иному их не успеет научить даже Юдхиштхира.

— Увы, значит, они тоже жертвы Калиюги. — Как и все мы. Но когда начнется битва, — возразил Митра, обращаясь скорее ко мне, чем к наставнику, — нам лучше думать о своих мечах а не об их карме, иначе еще двумя хранителями брахмы на земле станет меньше.

* * *

Через несколько дней мы все-таки опять одели свои лохмотья.

— Может быть, вас ищут? — тревожно спросил брахман. — Вдруг кто-то из кшатриев погиб.