Дваждырожденные (СИ)

— Бог Шива вряд ли услышит ваши просьбы, так как во всех храмах нашей земли его просят о том же. Причем многие владыки могут позволить себе вылить в священный огонь куца больше масла, чем я, недостойный. Половина молящих о победе стоит за Пандавов, другая — за Кауравов. И всем нужен гнев Шивы. Не по себе ли вы наделяете его жестокостью? Не лучше ли потратить время на постижение божественных законов мира, найти путь истинного постижения Божества собственным разумом? Он дан вам со способностью вместить Вселенную, а используете вы его для заучивания пары гимнов. Даже в обрядах вы уже запутались, забыв их сокровенное значение.

Молодые жрецы при этих словах испуганно отшатнулись, а старец гневно сдвинул седые клочкастые брови. Выцветшие глаза в сети красных прожилок вспыхнули с неожиданной для тщедушного тела ненавистью.

— Я знал, что безбожие глубоко проникло в разум надменных жителей севера, — воскликнул старик. Его рука, сжимавшая посох, тряслась. — Ты оскверняешь храм своим присутствием. Повелеваю тебе покинуть его.

— Не любят они здесь достойного спора, — хмыкнул Кумар и, обращаясь к брахману, четко проговорил, — когда-то, строя эту башню, наши собратья стремились воплотить в символах восхождение души к Богу. От ступени к ступени поднимался человек, встречая на каждом уровне новых богов, открывая новые истины, пока не доходил до самого верха. А там видел только небо и солнце. Вы же поместили каменного идола под мрачные своды и творите жертвенные обряды, которые лишь пугают простых людей. Ритуалом не познать источник мирового закона. Груды подношений заслонили от вашего взора подлинный источник благодати — негасимое сердце вселенной.

Я молчал, но и во мне кипело возмущение. Я не хотел уходить, оставив мрак невежества безраздельным господином в этом каменном дворце, когда-то вмещавшем сияние брахмы и животворный поиск истины. Память о святыне нуждалась в защите. Брахма гнева с шипением взметнулась на алтаре сердца. Тело превратилось в черную пещеру, и огненная сила полилась потоком, изгоняя мрак и холод. Я не смотрел на старого жреца, он уже не имел значения. Я бросил поток брахмы прямо в лицо молодым служителям, чтобы они поняли, что есть в человеческой жизни нечто большее, чем монотонный распев молитв у стоп каменного бога. Они должны были ощутить ПРИСУТСТВИЕ.

Они его ощутили. Они вперились в меня широко открытыми глазами и обратились в каменных истуканов. Лишь несгибаемый старик с посохом по-прежнему трясся от гнева. Он готов был умереть за ничтожные, но привычные, как собственное тело, истины… Впрочем, в каком-то смысле он давно уже был мертв. Нам больше нечего было делать в храме.

Мы вышли в слепящий утренний свет, бесшабашную жаркую толчею улочки. Мурти забежал чуть вперед и опустился перед нами на колени, пытаясь благоговейно коснуться моих пыльных сандалий. В ответ на предостерегающий оклик он изумленно вскинул глаза и забормотал:

— Истинные брахманы… Боги наделили вас огненной силой… Не бросайте меня.

— О непостижимый Установитель! Он почувствовал! Парень из деревни вместил недоступное жрецам, — от души рассмеялся Кумар. Я обнял Мурти за плечи и поставил его на ноги, теряясь от смущения. Впрочем, нам с Кумаром эта попытка наивного поклонения осветила сердца, как некий знак, указывающий направление пути.

* * *

Наверное, в тот момент в голове Кумара и созрел план. Как только мы вернулись во дворец, он надлежащими словами поблагодарил раджу за оказанный прием и испросил дозволения набрать среди его подданных наемников, желающих уйти сражаться на север.

Раджа колебался, боясь оказаться на стороне проигравших. Но Кумар, воплотившись в его мысли, с мягкой неудержимой настойчивостью объяснял растерянному повелителю его собственные интересы. Тот пытался ускользнуть, со змеиной ловкостью уворачиваясь от твердых обещаний и обязательств. Но разве мог он спорить с дваждырожденным? Учтивые слова и заверения лились из уст Кумара и раджи, свивались и путались, все явственнее превращаясь в бесчисленные петли и узлы, опутывающие повелителя с головы до ног.

— Воины мне самому нужны… Трудно держать этот народ в подчинении, да и чем еще закончится битва за престол. В Хастинапуре войск много, и Дурьодхана в случае вашего поражения, да уберегут вас боги, не пощадит и нас, ничтожных… Нет, нет, я не оспариваю справедливости притязаний Юдхиштхиры. Мы все будем молиться за победу сына Дхармы… Вы говорите, Друпада и царь ядавов дают ему свои армии? Тогда, конечно… Но все-таки лучше бы нам — маленьким народам — в это не вмешиваться. А в Хастинапуре много золота? Значит, чараны поют правду? И Юдхиштхира обязательно вознаградит своих союзников? Дурьодхана, конечно, нет, он действует силой, расширяя границы империи. Зачем ему нас награждать, если можно просто захватить? Да, я за Пандавов, но так, чтобы об этом не узнали в Хастинапуре. И чтоб мои кшатрии обязательно вернулись с богатой добычей… Конечно, я верю слову Знатока закона.