Дваждырожденные

Дворец, в котором мы жили, принадлежал Кришне, как, впрочем, и многие другие дворцы в Двараке. В одном из них, как мы узнали, остановился Арджуна со своей свитой. А этот, самый маленький и скромный из всех, предоставили Крипе и нам. Его и дворцом-то никто не называл, кроме нас с Митрой. Просто красивый дом с пятью комнатами, резной аркой над входом и большим двором, в котором был разбит сад и оставлена площадка для военных упражнений. Именно здесь нам было суждено встречать и провожать колесницу солнца еще много месяцев.

— Я вполне допускаю мысль, что в деревне разумно было измерять время восходами и закатами солнца, — сказал Крипа, обращаясь ко мне, — ну а при дворе раджи, — он повернулся к Митре, — вы вообще теряли представление о сутках — пиры до рассвета, ночные бандитские засады… Здесь, в Двараке, совсем иной ритм жизни. Сутки делятся на восемь страж — четыре стражи дня и четыре стражи ночи. Счет страж начинается с рассвета. Спать дозволяется только две ночные стражи. Еще две стражи надлежит посвящать сосредоточению, размышлению и учебе. Первая утренняя стража — для упражнений с оружием, вторая для домашних дел, третья — для еды и отдыха в самый знойный период дня, четвертая стража для вас снова означает возвращение на площадку для упражнений.

* * *

Наше обучение боевым искусствам началось совсем не так, как мы ожидали. Нам не дали оружия, нас не заставили накачивать мускулы тяжелыми физическими упражнениями.

Вы еще не вступили в мужскую пору, — заявил Крипа в начале занятий. — Тела ваши словно гибкие побеги бамбука. Подготовка в ашраме закалила мечи вашего духа. Теперь ему нужны крепкие ножны тела. Вы должны научиться сражаться.

Это единственное, что я умею делать, — заявил Митра, — Это Муни предстоит постигать все сначала. А для меня достаточно шлифовки стиля. Дайте мечи…

Крипа отрицательно качнул головой:

— Возьми палку, ударь меня по животу.

— И видя, что Митра, подняв бамбуковую палку, медлит, прикрикнул. — Бей сильнее!

Митра размахнулся и с плеча врезал бамбуковой палкой по ребрам наставника. С тем же успехом он мог бы ударить слона цветочной гирляндой. Крипа даже не поморщился, а произнес назидательно:

— Такова мощь брахмы.

— Причем здесь брахма? — спросил я, отбрасывая соблазн попробовать ударить Крипу палкой по голове.

— Вы просто сильнее… — поддержал меня Митра.

— Тонкий росток пробивает гранитные скалы, — сказал Крипа. — Какая сила помогает корням деревьев крошить камни? Какая сила живет в ячменных зернах, в траве, питаясь которой, быки наливаются неодолимой мощью? Я, как и вы, состою из мяса и костей. Но любую кость переломила бы эта палка. Значит, есть что-то еще… — и дальше другим мощным, вибрирующим голосом, — какая-то великая сила входит вместе с дыханием в жилы. Дайте ей наполнить пустой сосуд вашего тела, сделать его крепче бронзовых доспехов. А когда ваши тела окрепнут, вам будет проще обращаться с оружием кшатриев. Вам придется освоить стрельбу из лука — благороднейшую из военных наук. Вас ждут упражнения с мечом и кинжалом, с которыми не расстается ни один кшатрий, потом вы научитесь сражаться на палицах и топорах, метать копья и камни из пращи, а также боевые острозаточенные диски…

— Меня обучали сражаться длинным мечом — это оружие достойное кшатрия. Все эти диски и топоры — для простолюдинов. Ну а если врагов много, да еще у них копья, то никакое искусство владения мечом, все равно, не спасет…

— Главное для тебе, Митра, — прервал его Крипа, — это поскорее забыть все, чему тебя обучали. Нет ничего нелепее, чем ставить свою жизнь в зависимость от длины меча или рук. Бессмысленно спорить о качестве оружие и приемов, когда сознание не поднялось выше вихляния кистью с зажатой в ней рукоятью меча.

— Но и в нашей жизни были добродетели… — решился заметить Митра, которого вдруг возмутила попытка Крипы обратить в ничто все его прошлое.

— Знаю я ваши добродетели, — решительно отверг замечание Крипа, — Одна из них — бездумно выполняли приказы господина, не задумываясь о плодах кармы. Вторая — величаться количеством отнятых жизней. Восхваляя вашу доблесть, чараны говорят: «мужи-быки». Очень точное сравнение, только звучит оно, как издевательство. Только быки в приступе ярости идут напролом, круша все вокруг и проливая кровь.

Риши требуют действия незамутненного привязанностями и страстями. Приверженность к жизни делает трусом, трус погибает. Приверженность к мечу или луку связывает в бою. Бой — это жизнь, жизнь — это молитва.

Мы недоуменно переглянулись. До этого мы как-то мало задумывались о сопряжении пути риши и кшатрия.

Глаза Крипы вспыхнули: