Дваждырожденные

— А я тебе говорю, что тут и решать нечего! Все решено за нас, иначе зачем бы, скажи, Крипа тратил столько времени с нами? Мы давно уже не занимаемся самосозерцанием и не приобретаем новых знаний, мы только и делаем, что совершенствуемся в науке убивать. И, признаться, я рад этому. Никаких тебе сомнений, все ясно и определенно, как дхарма кшатрия.

— Ты заставляешь меня почувствовать себя почти рабом.

— Я тебе больше скажу — я себя детской игрушкой чувствую! У меня пропала свобода воли!

— Да нет же, — возразил я, — мы свободны. Просто это и есть течение кармы.

— Но не карма же вытащила нас из скорлупы ашрама и бросила сюда, в Двараку! Не карма предопределяет расписание наших занятий, время приема пищи, сна. Мы живем словно в клетке долга и обязательств, но называем это дхармой и радуемся…

— Я никогда так на это не смотрел…

— Потому что ты всегда так жил! У тебя не было выбора в деревне, ты всегда был во власти традиций, предписаний и так привык, что не хочешь понять даже теперь, глядя на мир вокруг, что другие живут по-иному.

— Дваждырожденные и должны жить не как все. Учитель и Крипа говорили, что мы — лишь звенья в общей цепи…

— Нет! Это МЫ — звенья, а кто они — мы с тобой не знаем. Они свободны и независимы, они сами приказывают, а не исполняют команды. Не делай большие глаза! — почти закричал Митра. — Ты сам, Муни, все время сомневаешься. Разве с тех пор, как ты ушел из своей родной деревни, тебе ни разу не казалось, что ввязался в дела, которые тебя не касаются, что ты не дваждырожденный? Как ни стараемся, мы не становимся похожими на Учителя и Крипу.

— Мы же только начали…

— А откуда мы знаем, с какого уровня начали они? Может быть, они в предыдущем воплощении уже были иными? Да и есть ли оно — второе, третье воплощения? Ты разве можешь быть в этом уверен? Ты же просто веришь тому, что тебе говорят. Стараешься верить, как и я… Ну, чтобы хоть какую-то точку опоры приобрести взамен потерянной… А где находится Высокая сабха? Где патриархи, о которых мы так много слышим? Ведь все это — разговоры. Да и Арджуна с Крипой что-то не очень похожи на богов.

— Но ведь ты сам говорил мне, что я изменился. Изменился и ты, Митра. Ты бы смог так думать и так говорить год назад, когда был просто одним из головорезов мелкого властителя?

— Хорошо, мы изменились. В нас оказалось больше сил, чем казалось вначале. А где в окружающем мире подтверждение высоких истин, о которых говорил Учитель? Почему все, что ты слышишь, ты не пытаешься применить к своей жизни?

— Высокие истины для тех, кто достиг прозрения…

— Ну нет. Если то, что нам внушают — правда, то мы уже должны чувствовать высокие поля, как обещание солнца перед рассветом.

— Не понимаю, чего тебе надо, — сказал я, чувствуя, как растет во мне возбуждение и гнев и стыдился этого. — В тебя что, ракшас себялюбия вселился? Обратно в дружину удельного раджи захотелось, беззащитных крестьян грабить, глотки резать? Для тебя мир брахмы открыли, а тебе все насилие над свободой чудится. А я, представь себе, свободным себя чувствую. И поэтому, пойду сейчас к Крипе и скажу, что ни в какие телохранители я не собираюсь. Это не моя карма…

— И сделаешь напрасными многомесячные усилия Крипы и Латы?

— При чем здесь Лата?

— Ну, она же — твой наставник и, значит, в ответе за тебя перед общиной, — ответил Митра.

— Что??!

— По-моему, ты потерял остатки способностей дваждырожденного, ты не только не проникаешь в мои мысли, но ты даже перестаешь воспринимать слова. Забыл, что сказал Учитель? «Вы попали в руки лучших наставников нашего братства». Лата — такой же наставник, как Крипа. А иначе, чего ради она стала бы терять столько времени с нами, с тобой, прежде всего? Ты же знаешь, никто из дваждырожденных, будь то мужчина или женщина, не может предаваться праздности, у каждого своя работа. Вот зачем были эти прогулки! Она готовила тебя к предначертанному пути со всей мудростью дваждырожденных.

От предчувствия справедливости этих слов у меня похолодело сердце.

— Постой, но ведь ты такой же, как и я, и у тебя тоже должен быть наставник.

Митра пожал плечами:

— Я всю свою жизнь, кроме последних месяцев, провел во дворце, ты что, забыл? Конечно, не в такой роскоши, но сам образ жизни мало отличается, как и поведение людей. Поэтому, я думаю, за меня никто и не беспокоится. Может, я вообще попроще устроен, покрепче. А вот ты, если оставить тебя без присмотра, можешь погибнуть, как старая циновка в сезон дождей.

— Но зачем же кого-то приставлять?