Две части одного

Все хлопают и свистят. Мы тоже хлопаем, но я чувствую себя ужасно неловко. Рейвен расслаблено смотрит на сцену.

– Отсчёт, все готовы? – весело произносит стоящий мужчина на сцене.

– Дааа! – хором отвечает толпа с зала.

– Десять, девять, восемь, – мы начинаем кричать цифры на уменьшение, подхватывая ритм других. – Семь, шесть, пять.

Инструментальная музыка зазвучала в колонках, создавая уют.

– Четыре, три, два, – на сцене выключается свет от прожектора, оставляя кромешную темноту.

– Один,– не заметно пробравшаяся на сцену группа, кричит последнюю цифру и машет в приветствии, даря свои широкие улыбки зрителям. Все завопили, высоко подняли руки и оживленно захлопали.

Я улыбаюсь Рейвену, он улыбается в ответ. Нагибается ко мне и говорит:

– Залезай на плечи, ты же настоящий фанат.

Солист берёт микрофон в руки и начинает кричать, пытаясь перекричать радостные вопли.

– Песня, что была началом нашей карьеры. Мы любим вааас!

Ударник начинает первым. Берёт палочки, быстро набирает скорость, начинает набивать бласт-бит.

Я неуклюжа залезаю на плечи Рейвена и мне открывается вся сцена и затылки зрителей. Поднимаю высоко руки, начинаю громко аплодировать.

Рейвен держит меня за ноги и поглаживает пальцами.

– Воот бы люди летать могли, как утки взмывая вверх, улетая от всех проблем. Не было бы горя и печалиии, – начинает петь солист и скакать по сцене, как огромный кролик. – Ноо мы люди, нету крыльееев, ноо мы люююдии остааемсяя на земле.

Певец останавливается, пропуская музыкантов вперед: гитарист крутит гитару, быстро перебирая пальцами струны, создавая ритмичную музыку. Ударник бьет по барабанам в несколько секунд. Скрипач помогает собрать музыку воедино.

Наклоняя голову внизу, смотрю на Рейвена. Он расслаблено качает головой под музыку.

– Вы готовы? – группа готова перейти к новой песни, зазывая народ петь вместе с ними.

– Готовыыы, – во весь голос кричат зрители, и я вместе с ними. – Даааа

– Каюттууу,– из зала выкрикиваю название их самой популярной песни, и начинают петь раньше, чем сам солист. Он опускает микрофон чуть ниже, чтобы зрителей было слышно лучше.

– Скреблаасьь скука о тебе, мешаяя жить простому мооряяякуу. И даааже бушующие волны, не помогали сеердцуу не скууулить.

Рейвен опускает меня на ноги, обнимает за талию и прижимает к себе сильнее. По бокам давят другие люди, и он уберегает меня от давки. Певец подхватывает народ и возвращает свою песню себе.

– Я не любитель сопливых песен, – слова Рейвена влетают в мои уши вместе с громкой музыкой.

– Я еще, какой любитель, – кричу я и широко улыбаюсь.

– Пой, у тебя прекрасный голос, – он продолжает смотреть на сцену, не опуская взгляда с прыгающего певца.

– Спасибо, – говорю я и касаюсь его острого локтя.

– Ты доолжнаа зааайти ко мне в каютуу, толькооо нет тебя.

Я начала подпевать ещё громче, перекрикивая других людей. Песни переходят с одной на другую слишком быстро, не успеваешь насладиться одной, как на сцене играет следующая композиция.

– Поозвоонии, а нету связиии. Прииходи, а нетууу сиил, – все начинают прыгать, высоко задрав руки. – И зачем мне телееефон тооогда? И зааачем я полюбил теебя?

– Спасибо любимые наши поклонники, вы делаете нас счастливыми, но нам пора покинуть вас, – вдруг сообщает солист «Лакки». Народ издаёт звуки негодования не готовые принимать их уход.

Я давно забыла о нахождении в этом зале Дарка. Со мной рядом был сильный мужчина, этого хватало, чтобы быть счастливый: хотя бы сейчас.

– Ради вас, ещё песню.

Все радостно начинают кричать название группы, выражая свою любовь к певцу.

– Ты моя зараааза, я твой антидот. Ты хотела славы, я хотел тебяяя, – последняя песня звучит куда громче предыдущих.

– Еще, еще, еще! – никто не готов отпустить любимый состав со сцены.

– Ноо славваа не дааетсяя просто тааак, и твоее телооо остааается без меняя.

Последняя нота была сыграна и они стали собираться. Солист поставил микрофон на стойку.

Встав в ширинку, группа на сцене поклонилась и задорно улыбнувшись, стала покидать сцену, уходя за кулисы по одному.

– Вы крутые,– фанаты кричат им вслед ещё пару секунд. И начинают медленно расходиться.

Из концертного зала, помещение превращается в клуб. Начинает играть танцевальная музыка.

Включается стробоскоп. И люди направляются кто на выход, кто в открытый бар, а кто так и остается танцевать.

Рейвен убирает руку с талии, но не отходит далеко.

– Ты пьёшь? – он задает вопрос, направляя взгляд то на дверь выхода, то на освещенную стойку бара.

– Бывает, – я с азартом гляжу на него. – Хочешь напоить меня?

Он выдыхает воздух из носа и ухмыляется.

– Ты и без этого очень послушная.

Между ног сладко заныло, приходится сжать ноги вместе. Чувствую себя окрылённой, хочу продолжать петь и отрываться. Хочется кричать и сходить с ума без остановки вместе с ним.

Он повел меня к бару и подвинул барный стул. Я с трудом залезаю на него и сажусь. Пытаюсь унять в себе бунтарку и успокоиться.

– Фух, ненавижу такие стулья, – начинаю ворчать я.

Он без труда садится рядом.

– Просто ты маленькая у меня.