Две дамы с попугаем

— И разорву! — свирепо пообещала Алка. — Только как-то их многовато получается. Ты говорила, что их не больше семи, а тут выходит… — Алка достала блокнот и стала писать: Елена с мужем и Гербертом — три, если допустить, что с собой у них не больше двух подручных, это будет пять… Кстати, а почему не больше двух?

— Это же элементарно, Ватсон. Елена уехала в Таллин одна? Одна, мы с Валькой видели. Герберт иностранец, он мог ехать куда угодно, стало быть, он тоже уехал один накануне. Спутники русские ему ни к чему, только внимание привлекать. Игорь Петрович ехал в машине, вез Петюнчика — это уже двое, в машине четыре места, стало быть, максимум двоих могли они подсадить.

— Ладно, почти убедила. Значит, там было пятеро, потом конкурент номер два — этот рыжий.

— Алка, да он блондин!

— Пускай блондин, с ним был пожилой типчик, что спер у нас голубую папку, в которой, надо сказать, ни черта не было, кроме рецепта абрикосового торта, он зря пропал; еще тот мужик, кого мы сегодня в колодце бадьей успокоили, это будет уже восемь, да еще конкурент номер три, лохматый, с девицей, вымазанной в ананасах.

— Видишь, и ананас пригодился!

— Итого, получается всего десять человек, ужас какой! А нас всего двое, Кеша не в счет, я не могу им рисковать.

— Не горюй, подруга, ты забыла, что двоих мы уже из игры вывели? Значит, осталось восемь, мы с тобой каждая стоим троих бойцов, и потом, нам же помогает Петюнчик! Он подрывает устои врага изнутри, как партизан в тылу врага. У тебя сегодня должно быть прекрасное настроение — ведь мы знаем, что находимся на правильном пути и что неделю назад твой муж был жив и здоров.

— Да, это неделю назад, а вдруг они его за это время уже…

— Прекрати, накаркаешь еще! Давай лучше спать, вон и Кеша уже заснул.

Наутро погода была прекрасная. Город сверкал чисто вымытыми окнами и свежей черепицей на башнях. Рядом с гостиницей старушки торговали букетиками разноцветных васильков. Алка нарядилась в то самое крепдешиновое платье с розами, в котором она понравилась Вале Голубеву. Надежда посчитала, что Алкины розы преследующие их злоумышленники увидят не то что из другого города, а из другой республики, и тоже надела светлое платье без рукавов, ведь день обещал быть жарким.

— Алка, завтракать в гостинице мы не будем, там нас увидят.

— А как же поесть? — заныла Алка. — Я не могу лазить по развалинам на голодный желудок!

Надежда достала кипятильник, который брала с собой в любую поездку по укоренившейся привычке советского человека всегда и во всем полагаться только на собственные силы.

— Вот, держи, тут два пакетика растворимого кофе и полпачки печенья, еще с поезда осталось.

— Это разве завтрак? — заикнулась было Алка, но Надежда не дала ей договорить.

— Ты можешь хоть раз в жизни забыть о еде? Жизнь твоего мужа в опасности, а она думает о завтраке.

— Я не понимаю, чем я помогу Петюнчику, если отправлюсь в Пирита голодная.

Но Надежда просто зашипела, потому что слов у нее уже не было. Пока Алка обиженно хрустела печеньем, Надежда приоткрыла дверь и огляделась. В коридоре в такую рань было пусто, даже горничные еще не пришли.

— Сейчас выходим тихонечко, лифт не вызывай. По лестнице спустимся..

Они прошли по служебной лестнице, какой-то служащий кстати оказался у выхода и открывал дверь своим ключом. Увидев их, он замахал руками и заговорил что-то по-эстонски, но Надежда закричала «Sorry!» и просочилась в дверь, оттеснив его плечом.

Увидев Алку, служащий сам отскочил, боясь быть сметенным могучим ураганом.

Надежда, заранее изучив маршрут, провела Алку боковыми улочками через центр, потом они сели на автобус и поехали в Пирита — курортное место на берегу моря. Дул легкий ветерок, море было синее и спокойное, у причала яхт-клуба покачивались разноцветные яхты.

Кричали чайки, вдали на рейде виднелся белоснежный красавец-теплоход.

— Господи, как хорошо! — не удержалась Надежда. — Посмотри, Алка!

Но Алка уставилась в другую сторону.

У причала на искусственном круглом островке стоял павильон с красно-желтой буквой «М» — «Макдоналдс».

— Алка! — угрожающе начала Надежда, но Алка заупрямилась как осел на перевале.

— Пока не поем, никуда не пойду, ни на какие развалины. Библия Гуттенберга, хоть самого Господа Бога! Пропади оно все пропадом!

— Не кощунствуй! Ладно, что с тобой делать… — Надежда огляделась. — Пока все тихо, давай съедим твой любимый чизбургер.

— И яблочный пирог!

— О Господи! Ну пойдем скорей.

В «Макдоналдсс» народу было немного. Алка прошла было за столик, но тут выяснилось, что с Кешей в дороге произошла неприятность, — он здорово нагадил в клетку. Алка ужасно расстроилась.

— Вот видишь, он болен! Как бы чего похуже с ним не случилось.