Две Дианы

– Да, черт возьми, даже денег! – в бешенстве рявкнул коннетабль. – И это в моем возрасте и после стольких услуг! Последняя война совсем меня разорила, мне пришлось выкупить самого себя и кое-кого из своих, и это истощило все мои сбережения. Скоро я буду ходить по улицам с протянутой рукой.

– Но разве у вас нет друзей? – спросила Диана.

– У меня нет друзей, черт побери! – заявил коннетабль и выспренне добавил: – У того, кто несчастен, друзей не бывает.

– Я берусь доказать вам обратное, – возразила Диана. – Теперь я понимаю причину вашего дурного настроения. Почему же вы мне не сказали об этом раньше? Или вы уже не доверяете мне? Нехорошо, нехорошо… И все-таки я вам отомщу… по-дружески! Скажите, разве король не утвердил на прошлой неделе новый налог?

– Утвердил, – кивнул головой сразу успокоившийся коннетабль. – Этот налог рассчитан на возмещение военных издержек…

– Очень хорошо. А сейчас я покажу вам, как женщина может исправить несправедливость судьбы по отношению к достойным людям. Генрих сегодня тоже не в духе, но все равно! Я иду на штурм, и вам придется признать, что я – ваш верный союзник и добрый друг.

– Ах, Диана, вы так добры, так прекрасны! Я готов заявить об этом во всеуслышание! – галантно поклонился коннетабль.

– Но и вы, когда я верну вам милость короля, вы тоже не покинете меня в нужде, не так ли?

– О, дорогая Диана, все, что я имею, принадлежит и вам!

– Ну хорошо, – отозвалась Диана с многообещающей улыбкой.

Она поднесла свою изящную белую руку к губам сановного поклонника и, подбодрив его взглядом, направилась к королю.

Кардинал Лотарингский, не отходивший от Генриха, расточал все свое красноречие, дабы предсказать королю удачное разрешение смелой затеи с Кале. Но Генрих прислушивался не столько к речам кардинала, сколько к своим беспокойным мыслям.

В эту минуту к ним подошла Диана.

– Бьюсь об заклад, – смело обратилась она к кардиналу, – что ваше преосвященство изволит чернить перед королем бедного Монморанси!

– О, сударыня, – воскликнул Карл Лотарингский, ошеломленный неожиданным нападением, – я призываю в свидетели его величество, что самое имя господина коннетабля ни разу не было произнесено во время нашей беседы!

– Совершенно верно, – вяло подтвердил король.

– Тот же вред, но другим способом, – уколола кардинала Диана.

– Если говорить о коннетабле не полагается, а забывать о нем тоже нельзя, что же мне остается делать, сударыня?

– Как – что?.. Говорить о нем, и говорить только хорошее!

– Пусть так! – лукаво подхватил кардинал. – Повеление красоты – закон для меня. В таком случае я буду говорить о том, что господин де Монморанси – выдающийся полководец, что он выиграл Сен-Лоранскую битву и укрепил благосостояние Франции, а в настоящее время – для завершения своих подвигов – затеял отчаянную схватку с неприятелем и проявляет неслыханную доблесть под стенами Кале.

– Кале! Кале! Кто бы мне сказал, что там творится?.. – пробормотал король. Изо всей этой словесной перепалки до него дошло только одно это слово.

– О, ваши похвалы, господин кардинал, поистине пропитаны христианским духом, – сказала Диана, – примите благодарность за столь язвительное милосердие.

– По правде говоря, – отозвался кардинал, – я и сам не знаю, какую еще хвалу воздать этому бедняге Монморанси.

– Вы плохо ищете, ваше преосвященство! Разве нельзя отдать должное тому усердию, с которым коннетабль собирает последние средства для обороны и приводит в боевую готовность сохранившиеся здесь остатки войска, тогда как иные, рискуя, ведут главные наши силы на верную погибель в безумных походах?

– О! – проронил кардинал.

– К тому же можно добавить, – продолжала Диана, – что даже тогда, когда неудачи ополчились на него, он ни в коей мере не проявил личного честолюбия и помышлял только об отечестве, которому отдал все: жизнь, свободу, которой так долго был лишен, и состояние, от которого сейчас ничего не осталось.

– Вот как! – якобы удивился кардинал.

– Именно так, ваше преосвященство, и примите к сведению – господин де Монморанси разорен!

– Боже мой! Разорен? – переспросил кардинал.

А беззастенчивая Диана не унималась:

– Разорен, и поэтому я настоятельно прошу, ваше величество, помочь верному слуге.

Король, занятый своими мыслями, ничего не ответил. Тогда она снова принялась за свое:

– Да, государь, я вас убедительно прошу оказать помощь вашему верному коннетаблю. Его выкуп и те военные издержки, которые он понес на службе вашему величеству, исчерпали последние его средства… Государь, вы слушаете меня?

– Простите, сударыня, – отозвался Генрих, – но сегодня вечером мне трудно сосредоточиться. Я никак не могу отогнать от себя мысль о возможной неудаче в Кале…

– Тем более вы должны помочь человеку, который заранее готовится смягчить последствия будущего поражения.

– Однако у нас, как и у коннетабля, не хватает денег, – возразил король.

– Но ведь новый налог уже утвержден? – спросила Диана.

– Эти средства предназначены на оплату и содержание войска, – заметил кардинал.

– В таком случае большая их часть должна быть выдана главе всего войска.