Две Дианы

– Здесь дочь короля?! – воскликнул англичанин. – Разрази меня гром! Если вы теперь не скажете, где можно ее найти, я просто-напросто удавлю вас, приятель. Дочь короля!

– И королева красоты, – сказал Арно.

– О, лорд Уэнтуорс потерял бы голову. Приятель! – произнес англичанин торжественно, достав свой кошель и открыв его перед зачарованным Арно. – И кошель, и все, что в нем, – в обмен на имя и адрес красавицы.

– По рукам! – крикнул, не выдержав искушения, Арно и схватил кошель.

– Имя? – спросил стрелок.

– Диана де Кастро, она же сестра Бени.

– Где она?

– В монастыре бенедиктинок.

– Бегу туда! – крикнул стрелок и исчез.

«Так и быть, – размышлял Арно, шагая по дороге в ратушу. – Так и быть, этот случай я в счет коннетаблю не поставлю!»

XXXVII. Лорд Уэнтуорс

Спустя три дня, 1 сентября, губернатор Кале лорд Уэнтуорс, получив соответствующие инструкции от своего шурина, лорда Грея, и проводив его на корабль, вернулся верхом в свой особняк, в одной из комнат которого его уже ждали Габриэль и Жан Пекуа, а в другой – Диана.

Но госпожа де Кастро не знала, что находится под одной крышей с Габриэлем, ибо, как обещал Арно дю Тилю стрелок, она проделала весь путь в полном одиночестве.

Лорд Уэнтуорс был прямой противоположностью своему шурину. Насколько был надменен, сух и жаден лорд Грей, настолько же был энергичен, любезен и щедр его родственник. Стройный красавец с изящными манерами и с легкой проседью в густых вьющихся волосах, он еще сохранил, несмотря на свои сорок лет, порывистую страстность молодого человека. Его юношеская походка и огоньки в серых красивых глазах как бы подтверждали это. И он действительно жил весело и беззаботно, словно ему было все еще двадцать лет.

Сначала он вошел в залу, где его дожидались виконт д’Эксмес и Жан Пекуа, и, любезно улыбаясь, приветствовал их словно желанных гостей, а не военнопленных.

– Добро пожаловать в мой дом, господа. Я чрезвычайно признателен своему шурину за то, что он вас прислал ко мне, виконт. Простите меня, но в этой скучной крепости, куда меня сослали, развлечения столь редки, общество столь невелико, что я почитаю за счастье встретить человека, с которым можно поговорить… И я, как честный эгоист, искренне радуюсь вашей задержке из-за проклятого выкупа.

– Да, выкуп и в самом деле несколько запоздает, – ответил Габриэль. – Вы, вероятно, уже знаете от лорда Грея, что мой оруженосец, которого я собрался послать в Париж за деньгами, по дороге сюда напился, подрался с одним из конвоиров и ранен в голову. Рана, правда, не опасная, но из-за нее, боюсь, он задержится в Кале дольше, чем я предполагал.

– Тем хуже для бедного малого и тем лучше для меня, виконт, – улыбнулся лорд Уэнтуорс.

– Вы слишком любезны, милорд, – ответил с грустной усмешкой Габриэль.

– Нет, виконт, в этом, право, нет никакой любезности. Любезно было бы с моей стороны тут же отпустить вас в Париж на слово. Но, повторяю, для этого я слишком себялюбив и слишком скучаю. Что прикажете делать! Мы будем вместе в плену и постараемся друг друг помогать в борьбе со скукой заточения.

Габриэль поклонился, не проронив ни слова. Он и вправду предпочел бы, чтоб лорд Уэнтуорс, поверив на слово, вернул ему свободу. Но мог ли он притязать на подобное доверие со стороны человека, которого видел впервые?

Но как бы то ни было, его утешала мысль, что Колиньи уже в Париже. А если так, значит, он доложил королю, что именно Габриэлю удалось продлить оборону Сен-Кантена. Генрих же, верный своему монаршему слову, может, и не станет ждать возвращения сына, чтобы освободить отца.

И все-таки Габриэль не мог совладать со своим беспокойством, тем более что беспокоился за двоих. Перед отъездом из Сен-Кантена ему не удалось повидать Диану.

Между тем, не замечая грустной рассеянности своего пленника, лорд Уэнтуорс продолжал:

– Впрочем, я постараюсь, господин д’Эксмес, быть не слишком свирепым тюремщиком, и, чтобы сразу же доказать это, я разрешу вам сколько угодно выходить из дому и разгуливать по городу… разумеется, если вы дадите мне слово дворянина не помышлять о побеге.

Тут Жан Пекуа, не удержавшись, обрадованно дернул за рукав удивленного Габриэля.

– Я вам крайне признателен за это предложение, милорд, – любезно ответил молодой человек, – и даю честное слово даже и не думать о побеге.

– Этого достаточно, сударь, – сказал лорд Уэнтуорс, – и если гостеприимство, которое я могу и должен вам оказывать в своем доме, покажется вам стеснительным, то, пожалуйста, не чинитесь со мною. Я не буду в претензии, если вы подберете себе более удобное жилье.

– О, господин виконт, – с жаром выпалил Жан Пекуа, обращаясь к Габриэлю, – если вы соблаговолите занять самую лучшую комнату в доме моего родича, оружейника Пьера Пекуа, то окажете ему большую честь, а меня просто осчастливите, клянусь вам!

И достопочтенный Пекуа сопроводил свои слова выразительным жестом. Он теперь изъяснялся не иначе как посредством каких-то таинственных знаков и умолчаний, да и вообще становился весьма загадочной личностью.