Две Дианы

– Спасибо за деньги, – покраснел посланец. – Ну, а есть мне совсем не хочется, я ведь уже перекусил в Ньеллэ. Я должен немедленно уезжать. Ваш губернатор запретил мне задерживаться в городе.

– Мы тебя не задерживаем, дружище, – промолвил Жан Пекуа. – Прощай и передай только Мартену… Или, впрочем, ничего не передавай. Скажи лишь господину виконту, что мы его благодарим и помним все насчет пятого.

– Послушай, – добавил Пьер Пекуа, выходя из глубокого раздумья. – Скажи своему господину, что мы согласны терпеливо ждать его целый месяц. Но если этот год кончится, а мы от него никаких вестей не получим, – значит, у сердца его нет памяти… Потому что настоящий дворянин должен помнить не только про одолженные деньги, но и про сокровенные тайны, которые ему доверены. На том и прощай, дружище.

– Господь вас храни, – сказал посланец виконта д'Эксмеса. – Все ваши вопросы и все пожелания я точно передам своему господину.

Жан Пекуа проводил его до ворот, Пьер остался дома.

Бестолковый гонец, потолкавшись по переулкам и исходивши вдоль и поперек этот путаный город Кале, очутился наконец у главных ворот и предъявил свой пропуск. Его снова обыскали и только тогда выпустили в чистое поле.

Он тотчас же двинулся в путь и, лишь пройдя целое лье от города, остановился.

Теперь можно было и отдохнуть. Он присел на придорожный бугорок и задумался. Довольная улыбка скользнула по его губам.

– «Не знаю, чем объяснить, – сказал он про себя, – но в этом городе все какие-то удивительно мрачные и печальные. Уэнтуорс чего-то не поделил с д'Эксмесом, а братья Пекуа имеют какие-то счеты с Мартен-Герром. Э! Мне-то что до их счетов?.. Лично я получил все, что хотел. Правда, у меня нет ни клочка бумаги, но зато я помню до тонкостей все расположение города».

И перед его мысленным взором тут же предстали все улицы, валы и сторожевые посты, которые он вроде бы невзначай повидал.

«Очень хорошо! Все четко и ясно, – подумал он. – Герцог де Гиз будет доволен. А через шесть недель, если бог и обстоятельства будут за нас, мы будем хозяевами в Кале».

Чтобы наши читатели не утруждали себя загадками, откроем им: звали этого человека маршал Пьетро Строцци, он был одним из знаменитейших и талантливейших военных инженеров своего времени.

Немного отдохнув, Пьетро Строцци снова зашагал по дороге, чтобы поскорее добраться до Парижа. Все его мысли вертелись вокруг Кале и лишь мимоходом затрагивали тех, кто там жил.

XIII. 31 ДЕКАБРЯ 1557 ГОДА

Нетрудно догадаться, почему Пьетро Строцци нашел лорда Уэнтуорса в таком грустном и подавленном настроении. Нетрудно также понять, почему губернатор Кале отозвался о виконте д'Эксмесе столь высокомерно и презрительно.

Дело в том, что ненависть герцогини де Кастро к своему тюремщику все возрастала и возрастала.

Когда он изъявлял желание нанести ей визит, она находила любые предлоги, лишь бы избежать его посещения. Ну, а если уж ей и приходилось иногда терпеть его присутствие, то по ее холодному и чрезмерно учтивому виду сразу было видно, как тяготит ее эта беседа.

Что же касается самого губернатора, то каждый визит повергал его в жесточайшее уныние. Но тем не менее он не в силах был отказаться от этой пагубной страсти. Ни на что не надеясь, он все же не отчаивался. Он хотел быть в глазах Дианы блестящим джентльменом и поистине угнетал пленницу своей предупредительностью. Он окружил ее идеальным вниманием, приставил к ней французского пажа и даже пригласил одного из итальянских музыкантов, на которых был немалый спрос во времена Возрождения. Однажды он дал в ее честь бал, на который пригласили всю английскую знать Кале. Приглашения были направлены даже по ту сторону пролива. И, однако, госпожа де Кастро не пожелала на нем присутствовать.

Лорд Уэнтуорс, видя такое безразличие и пренебрежение, не раз твердил себе, что лучше было бы для своего же покоя принять королевский выкуп, который предлагал ему Генрих II, и вернуть Диане свободу. Но поступить так – значит вернуть ей любовь Габриэля д'Эксмеса, а на такую тяжелую жертву у англичанина не хватало ни размаха душевного, ни мужества.

Так в нерешительности и беспокойстве проходили дни, недели, месяцы.

31 декабря 1557 года лорд Уэнтуорс велел доложить о себе герцогине де Кастро. Она приняла его, сидя перед высоким камином…

Шел надоевший ей разговор об одном и том же – о том, что их связывало и в то же время разъединяло.

– Нет, сударыня, в вашем упрямстве есть что-то неестественное, – говорил лорд Уэнтуорс, покачав головой. – Вы не смогли бы окончательно меня оттолкнуть, если бы не хранили какую-то безумную надежду. Неужели вы рассчитываете на то, что несбыточно? Посудите сами – откуда к вам может прийти помощь?

– От бога, от короля… – отвечала Диана. Она запнулась на полуслове, но лорд сразу же понял, что кроется за этим умолчанием.

«А больше всего от виконта д'Эксмеса!» – подумал он, но, не желая об этом упоминать, ограничился горестным замечанием: