Две Дианы

Накануне отъезда Арно дю Тиля Габриэль ужинал у лорда Уэнтуорса. В тот день губернатор скучал больше обычного, и, чтобы встряхнуться, он пытался веселиться до безумия. Наконец он расстался с Габриэлем, проводив его до внутреннего двора замка, освещенного тусклым фонарем. Молодой человек, закутавшись в плащ, направился было к выходу, но в эту минуту дверь приоткрылась, и к Габриэлю подбежала женщина, в которой он узнал одну из служанок. Она протянула ему сложенный листок бумаги и, приложив палец к губам, шепнула:

– Для французского кавалера, который часто посещает лорда Уэнтуорса… – И прежде чем пораженный Габриэль успел ей задать вопрос, она скрылась.

Неожиданное приключение разожгло любопытство молодого человека. Забыв всякую осторожность, он рассудил, что прочесть записку у себя в комнате он сможет не раньше чем через четверть часа, и этот срок показался ему слишком долгим для такой соблазнительной тайны. Поэтому, решив не откладывать это дело в долгий ящик, он оглянулся, убедился, что кругом никого нет, подошел к коптящей лампе, развернул записку и не без волнения прочел нижеследующее:

«Милостивый государь! Я вас не знаю и никогда не видела, но одна из моих служанок сказала мне, что вы, как и я, находитесь в плену и что вы француз. Это совпадение дает мне силы обратиться к вам в моем горестном положении. Вы скоро выплатите выкуп и, по всей вероятности, возвратитесь в Париж. Там вы сможете повидать моих близких, которые ничего не знают о моей судьбе. Вы могли бы им сообщить, что я здесь, что лорд Уэнтуорс, задерживая меня, не подпускает ко мне ни одной живой души и, злоупотребляя моим положением, осмеливается ежедневно говорить мне о своей любви, которую я с ужасом отвергаю, но именно мое презрение и сознание безнаказанности могут довести его до преступления. Как благородный человек и притом соотечественник, вы не можете отказать мне в помощи в такой ужасной крайности; если же вы узнаете, кто я такая, то ваш долг…»

На этом месте письмо обрывалось, подписи не было. Должно быть, какое-то препятствие, какая-то неожиданность оборвали фразу на полуслове. Видимо, автору письма не хотелось упускать удобную оказию, и она отправила его в таком неоконченном виде. Впрочем, в письме было все, что хотели сообщить, кроме имени женщины, которую столь позорно угнетают.

Имени Габриэль, разумеется, не знал, почерка, дрожащего и торопливого, тоже не узнал, но, несмотря на это, какое-то непонятное смятение, необъяснимое предчувствие проникло в его сердце. Побледнев от волнения, он подошел ближе к фонарю, чтобы перечесть письмо, и в это же время из другой двери появился в сопровождении своего пажа лорд Уэнтуорс. Заметив Габриэля, которого он сам проводил пять минут назад, губернатор остановился.

– Вы все еще здесь, друг мой? – удивился он. – Что же вас задержало? Смею надеяться – не беда и не расстройство здоровья?

Честный молодой человек молча протянул лорду Уэнтуорсу только что полученную записку. Взглянув на нее, англичанин стал бледнее, чем Габриэль, но сразу же овладел собой и, сделав вид, будто читает, придумывал, как ему вывернуться.

– Старая дура! – пробормотал он наконец, скомкав и бросив письмо с превосходно разыгранным пренебрежением.

Никакое другое слово не могло скорее и сильнее разочаровать Габриэля. Он только что утопал в чудесных грезах, и вдруг – такая неожиданность! И он тут же охладел к незнакомке. Но, не желая сразу отступиться, он все-таки недоверчиво спросил:

– Однако, милорд, вы не говорите, кто она, эта пленница, которую вы держите здесь против ее воли?