Две головы лучше

Наш байк сразу повел себя как тигр, вырвавшийся из клетки. То есть понесся по дороге с бешеной скоростью, радуя мой слух первобытным ревом. К счастью, дорогу, по которой мы мчались к дому, никто из нормальных водителей не любил, поэтому мы неслись в гордом одиночестве, разве что попались еще два-три психа, пытавшиеся, как и мы, обогнать то ли время, то ли ветер. Такое восхитительное путешествие, благодаря которому я почувствовала себя на несколько мгновений пилотом болида, отвлекло меня от мрачных мыслей.

Я умудрилась настолько от них отвлечься, что, когда невесть откуда всплыла фамилия Барышникова, я не сразу вспомнила, кто это такой.

Она всплыла в тот момент, когда наша гонка подошла к концу и бедняга байк, недовольно фыркнув, остановился перед моим домом. Как и мне, ему было жаль возвращаться в надоевшее за зиму стойло.

Я поцеловала Пенса и спросила:

– Ты зайдешь?

– А ты хочешь? – поинтересовался он.

Я могла бы задать ему встречный вопрос, хочет ли этого он, или вообще обидеться, но поездка на «Фердинанде» подействовала на меня умиротворяюще, и я кивнула:

– Да, конечно… Конечно, я хочу.

Причем в это заверение мне удалось даже вложить некоторое количество страсти и нежности. Уловив в моем голосе столь непривычные интонации, Пенс какое-то время озадаченно молчал, глядя на меня с нескрываемым любопытством, но потом решил, что ему просто померещилось, и сказал:

– Ладно. Поставлю «Фердинанда» в конюшню и приду. Только ненадолго.

– Ну, это как пожелается, – улыбнулась я, бесстыдно подражая Лизиной улыбке – немного обнажив верхние зубки, так, чтобы лицо замерцало загадочным светом.

Пенса эта улыбка настолько испугала, что он отшатнулся. Потом, осмелев, он поинтересовался, почему я улыбаюсь, как голодная вампирелла.

Мое настроение было столь спокойным и доброжелательным, что я и на это не обиделась.

Я просто усмехнулась и вошла в подъезд, чувствуя себя Золушкой, на которую объявили охоту все Принцы на свете.

В конце концов, один из слоганов фирмы «Парлис» мне понравился. А звучал он примерно так: «Моя красота зависит от меня. Если я хочу, я буду такой, какой мне хочется себя видеть!»

* * *

Моя бедная мать уже привыкла к тому, что я вся в работе. Разговаривать со мной в эти моменты довольно затруднительно – один раз она призналась, что после наших задушевных бесед у нее возникает ощущение, что весь мир живет по законам насилия и в нем нет места свету. Так и хочется воскликнуть – но я ведь есть! Несмотря ни на что, я умудряюсь сохранять в себе даже некоторую наивность! Впрочем, заодно с этим во мне проявляется сильная склонность к черному юмору, я не спорю…

– Саша, это ты?

Я как раз стягивала ботинки. Скорей бы настоящая весна! Мне так надоело мучиться с этой шнуровкой!

– Я, мам, – ответила я. – А может быть, какие-нибудь завалящие грабители, которым вечером некуда пойти, и они решили развлечься в нашей квартире, заранее зная, что из нее нечего вынести!

Она возникла на пороге комнаты и смотрела на меня очень серьезно.

– Что-то случилось? – осторожно поинтересовалась я.

Вид у нее был озабоченный.

– Саша, – проговорила она очень тихо. – Тебе звонила какая-то девушка.

– Ну и что? – удивилась я. – В этом есть нечто грозящее моей жизни?

– Нет, – покачала она головой. – Просто мне показалось странным, что она несколько раз спросила, когда ты придешь, и просила тебе передать, что она перезвонит в двенадцать, потому что это очень важно. У нее был странный голос, Саша, как будто она сутки напролет плакала!

– А как ее зовут, она не сказала?

– Сказала… Ее зовут Марина, а вот фамилию я не помню… То ли Овсянова, то ли …

– Овсянникова, – почти заорала я, отчего моя мать вздрогнула. – Она нашлась! Боже мой, мама, это же так хорошо! Она нашлась, и с ней ничего не случилось!

Я летала по комнате в неописуемом восторге, до смерти напугав маму, озадачив Пенса, который при появлении на пороге получил от меня неожиданный и крепкий поцелуй, и сметя нечаянно в порыве радости парочку стульев. Я уже видела счастливый финал этой истории – Марина находится, а остальное…

Ах как же быть с остальным?

Ведь еще надо найти убийцу Барышникова, и не приведи господи, им окажется именно Марина!

Я тут же вернулась в суровую реальность и с тоской посмотрела на часы.

Хотя бы скорее пробило двенадцать, подумала я. Я не выдержу оставшиеся полчаса! Я лопну от нетерпения, честное слово!

– Что это ты закончила свои необузданные танцы? – спросила мама. – В голову пришла мысль о бренности человеческого существования?

– И откуда она знает мой телефон? – ни с того ни с сего вслух подумала я, пропуская мимо ушей мамин вопрос. – Я ей его не давала…

В принципе, это не так уж важно. Мог дать Аристов, например…

Когда наконец стрелка часов доползла до двенадцати, я вскочила и бросилась к телефону.

Он молчал.

* * *

Я так и сидела на стуле рядом с проклятым телефоном. Ушел Пенс, чмокнув меня в затылок. Мама, проворчав, что время уже позднее и некоторым девушкам не мешает отдыхать от своей работы, постояла на пороге и, махнув рукой, отправилась спать.