Две горсти песка. Мату-Гросу

Между прочим, на аэростате трудно найти что-либо подлежащее обложению пошлиной. Итак, мы зашли в Отдел виз и регистрации, доложили о своем прибытии, предупредили, что можем неожиданно отбыть, если подует сильный ветер, и получили еще несколько штемпелей. Теперь уже не было никакого сомнения, что мы прибыли. Оставалось только возможно скорее уехать. Сводки погоды, передаваемые из внутренних областей, звучали все более удручающе. Чем раньше мы соберемся в Маньяру, тем меньше риск, что мы туда не попадем.

Мы располагали двумя машинами (обе с прицепами), а личный состав экспедиции насчитывал шесть человек. Грузовик «Джипси», отрезанный от нас разрушенным мостом, удалось выручить и воссоединить с прицепом. Ален, Джоун и их слуга Киари из племени кикуйю приехали на «лендровере». Изнывая от духоты, мы принялись грузить снаряжение. Гондола, оболочка, палатки, посуда, провиант и прочее, и прочее. И наконец покинули город, по-собачьи принюхиваясь к воздуху и прохладному ветру. Мы рассчитывали за два дня добраться до Аруши.

Через два дня мы поздно вечером въехали в селение Додома. До Аруши было еще очень далеко, и вообще Додома — это совсем другое шоссе. Все наши расчеты не оправдались. На первую ночевку мы остановились в Морогоро. До сих пор дорога была в порядке, а на следующий день начались неприятности. Судя по тому, что с севера, со стороны Аруши, машины не шли, с дорогой что-то случилось. У развилки, где начинался южный, более долгий путь, ведущий через Додому, мы увидели на обочине доску. Корявые буквы сообщали: «Дорога закрыта». Коротко и ясно.

Мы свернули влево и прибавили газу, ибо новый путь означал лишних полтораста километров. «Прибавили газу» вовсе не означает, что мы гнали полным ходом. Недавние дожди превратили дороги в грязное месиво, нам то и дело встречались глубокие лужи, и сразу было видно, что какой-то водитель приложил тут немало усилий, чтобы извлечь из ямы свою машину и еще больше испортить дорогу. Ехать по следу нашего предшественника значило засесть безнадежно. Мы включали передний мост и старались на первой скорости проскочить там, где из воды выглядывало что-то хоть отдаленно похожее на дорогу. Маневр сложный, а особенно рискованным он был там, где все — и колею и обочины — скрывала вода. В одном месте на расстоянии полусотни метров стояло уже несколько увязших машин. Ален попробовал ехать по воде напрямик. Возможно, ему казалось, что он управляет машиной, но колея распорядилась по-своему, и передние колеса вышли из подчинения. Они бросили машину Алена боком на грузовик с горой кокосовых орехов в кузове. Правда, он промахнулся по грузовику, но затем попал в следующую колею, и та накренила «лендровер» так, что один борт оказался на метр ниже другого.

Такие происшествия — каждодневное явление на глинистых дорогах в тропиках. Вместе с тем они показывают, что всякое лихачество карается сполна. Чтобы победить опасность, надо ее взвесить, трезво оценить, а затем уже идти на риск. Попытка внушить себе, что река не такая уж и глубокая или что толики внимания вполне достаточно, — чистое легкомыслие. Четырех часов хватит, чтобы убедиться, что глубина была вполне достаточной, и точно усвоить, как наматывать на вращающуюся лебедку сперва веревку, потом стальной трос. Для непочтительного водителя у дороги заготовлено множество сюрпризов. Когда Дуглас, выражаясь его словами, «сделал финт рулем», мы увидели сзади, как его машина развернулась на сто восемьдесят градусов, накренилась в одну, в другую сторону и заехала задом в канаву. Грузовик и прицеп очень грациозно опрокинулись набок. Прокатившись юзом по грязи, наш «лендровер» остановился, мы с Аленом выскочили, увидели обращенную кверху дверцу и с трудом отворили ее…

Мы потратили три часа на то, чтобы вытащить грузовик на дорогу. Дальше пришлось тащить его на буксире. До Додомы оставалось всего шестьдесят пять километров, но было уже темно, шел дождь, и мы зябли из-за отсутствия ветрового стекла, а буксирующая машина швыряла грязь прямо в лицо тому, кто пытался управлять движением разбитого грузовика. Не очень-то приятно, но, когда произошел несчастный случай и никто не пострадал, прежде всего испытываешь огромное облегчение. В ближайшие недели это состояние стало для нас, можно сказать, привычным: то и дело происходил какой-нибудь несчастный случай, но все кончалось благополучно. А пока я сидел, накрыв голову от грязи чьей-то курткой и рваным полиэтиленовым пакетом, и старался не потерять из виду два красных отражателя впереди. И хотя я окоченел и промок насквозь, а мои руки стискивали покореженный руль, душа ликовала от сознания, что все обошлось. Как он сказал? «Мой следующий финт…» Я опять вспомнил, что никто не ранен, и рассмеялся.

На следующий день мы сдали грузовик в мастерскую в Додоме и попросили вернуть его в строй. Я не рассчитывал на полный ремонт. Лишь бы грузовик мог идти дальше своим ходом. С новым ветровым стеклом, новой крышей и прочими тонкостями можно было обождать до Аруши.