Две горсти песка. Мату-Гросу

Последние недели перед выездом нам было некогда вздохнуть. Всякая проблема насчитывает две фазы. Первая фаза сопряжена с главными заботами. Надо погрузить на судно водородные баллоны. Заказать оболочку для аэростата. Раздобыть грузовик. Найти кинопленку. Потом следуют трудности производные. Где хранить наши баллоны? Кто их туда доставит? А вдруг их украдут, или откроют вентили, или потеряют защитные колпаки? Прибудет ли наш грузовик с платформой-прицепом, выкрашенный в те же цвета, что и аэростат, в Дар-эс-Салам к 31 декабря и улажен ли вопрос со страховкой? Нужны ли специальные документы для провоза кинопленки, возьмут ли власти Занзибара полную пошлину за неэкспонированный материал, не испортится ли пленка от жары, сколько пленки понадобится нам на Занзибаре и сколько в Дар-эс-Саламе? Переписка становится все более лихорадочной, напоминания учащаются.

Во что бы то ни стало мы должны были выехать из Англии до Рождества. По плану вылет с Занзибара был назначен на 1 января. Необходимость торопиться и точно выдерживать сроки диктовалась тем, что нам еще надо было сделать кучу дел до начала периода дождей, то есть до 15 марта. Конечно, мы произвольно выбрали дату, сезоны не подчиняются календарю, но приблизительно в это время здесь разверзаются хляби небесные и дороги превращаются в полоски жидкой грязи. Уже в беспокойные дни декабря сводки погоды, поступавшие из Найроби, огорчали нас: так называемый короткий октябрьский сезон дождей чрезвычайно затянулся, и количество осадков превысило все цифры последних десятилетий. Так что, если между двумя сезонами дождей и вклинится сухой, он, несомненно, будет очень непродолжительным. Надо предельно использовать его. Значит, к Рождеству мы должны быть на Занзибаре. Непременно должны.

Рейсовый самолет компании «Бритиш юнайтед эйруэйз» распутал лабиринт дорожек лондонского аэропорта, выбрался на взлетную полосу и взял курс на место первой посадки — Мальту. Я решил вздремнуть и устроился поудобнее, положив ноги на какие-то приборы, а голову на мягкий брезентовый мешок с ярлыком «Личный багаж, № 5». На обратной стороне ярлыка можно было прочесть, что багаж № 5 весит 204 килограмма. Тяжеловато, но ведь там лежал целый воздушный шар…

Глава третья Занзибарская неделя

Занзибар — чудесный остров. Я почувствовал это уже тогда, когда самолет местной линии, вылетев из Найроби, прошел на небольшой высоте над его коралловыми рифами, пальмовыми рощами и узкими извилистыми улочками. Еще сильнее я это ощутил, когда вместе с Дугласом и Джеффри Беллом, «нашим человеком» на Занзибаре, ехал на такси из аэропорта до гостиницы Салима Барвани. Эта гостиница стала нашей базой, отсюда мы на отличных велосипедах выезжали каждый день, чтобы заниматься делами, а заодно упрочить свою симпатию к Занзибару. Через неделю после моего прибытия и через два дня после того, как из Танганьики прилетел Ален Рут, чтобы присоединиться к экспедиции, мы сидели в клубе Таябали Керимджи и, более, чем когда-либо, восхищенные достопримечательностями острова, чокались, провожая 1961 год. За нашим столиком сидели две девушки в сари современного покроя, сочетающего лучшие качества моды Запада и Востока. Обе были удивительно хороши собой: большие лучистые глаза, кожа цвета горячего влажного песка, движения естественны и грациозны, как у колеблемой ветром травы. Мы пили вино большими глотками; 1962 год обещал быть великолепным.

В эту новогоднюю ночь нам впервые за много месяцев выдалась возможность по-настоящему отдохнуть. Последние дни старого года как назло изобиловали неприятностями. Одну часть аэростата по ошибке заслали в Солсбери. Еще одна часть надолго застряла в Момбасе. Полетели телеграммы в оба конца. Таможенные власти обложились инструкциями и предались обычному крючкотворству, прекратить которое было бы очень просто — стоило только подписать несколько чеков. Например, с нас потребовали огромную пошлину за ввоз неэкспонированной пленки.

Мы объяснили, что большая часть пленки по-прежнему будет неэкспонированной, когда экспедиция двинется дальше. Нас попросили прикинуть, сколько мы заснимем. Мы ответили, что это будет зависеть от скорости ветра при вылете: ведь и в воздухе на нас, наверно, тоже будет распространяться юрисдикция Занзибара. Совершенно верно, сказали нам, Занзибар установил трехмильную зону как в море, так и в воздухе. Пришлось примерно подсчитать, сколько кино- и фотопленки, черно-белой и цветной, мы израсходуем за то время, что проведем на Занзибаре, над Занзибаром и около Занзибара в пределах трех миль по горизонтали и без определенного предела по вертикали. Получился весьма внушительный документ, и, как только мы его представили, власти сразу успокоились и пропустили все без пошлины, а начальник таможенного управления предложил нам партию детских воздушных шаров, чтобы мы с их помощью могли определять направление ветра.