Две горсти песку

В обычное время мои товарищи были поглощены съемками. Смена пленки, объективов, батарей, камер и позиции - на все это уходит время. Нажать кнопку уже не так сложно, тем не менее на воздушном шаре, когда ландшафт поминутно меняется да еще глядишь, из-за дерева вдруг появляется слон или розовое пятно на краю озера распадается на тысячи летящих фламинго, оператору некогда вздохнуть. Во всяком случае пока шар летит достаточно низко и объекты съемки находятся в пределах досягаемости камеры; другое дело, когда шар взмывает вверх на много сотен метров. Тогда, какой бы длинный и длиннофокусный объектив вы ни применили, даже самые большие слоны, окружившие самые маленькие деревья, останутся букашками. Конечно, панорамные кадры с широкими видами, когда вы запечатлеваете на пленке все новые и новые дали, тоже интересны, но нельзя же без конца снимать бесконечность. Именно так получается при съемке с высоко летящего шара. Перед вами на метр тянется передний план, а дальше - ничего, только воздух, воздух до самой земли, которая в свою очередь теряется где-то вдали.

Вот почему в эту минуту Дуглас и Ален ничем не были заняты. Я сидел подле их ног, а они прикидывали, упадем мы в озеро или не упадем. Пока мы держим высоту, есть надежда достичь берега. Какого именно, не так уж важно: ведь аэростат может сесть чуть ли не где угодно. Но мысль о том, что можно попасть и в озеро, нас тревожила. В принципе можно сесть и на воду и, превратившись в своего рода неуклюжий, уродливый парусник, идти к берегу, однако это озеро, длиной сорок восемь и шириной шестнадцать километров, не вдохновляло нас на такую попытку. Подобно многим лишенным стока внутренним водоемам оно много тысяч лет играло роль растворителя. Чаще всего в таких озерах накапливается соль, намного увеличивая выталкивающую силу воды, но озеро Маньяра накопило соду. И если мы приводнимся здесь, придется нам плыть не один километр по едкому раствору. Прежде всего пострадают наши глаза, потом и кожа. До какой степени - об этом мы могли только гадать, потому что никто, разумеется, не плавал подолгу в таком растворе. Я поглядел вниз в щели между прутьями. Вот оно, озеро в двух тысячах метров под нами, исчерченное тут и там белыми полосами соды. Я перевел взгляд на висевший у меня на шее альтиметр, но стрелка не сдвинулась с места после того, как я решил сесть. Ну так и я останусь на месте. Все равно ничего не поделаешь, пока атмосферные силы не решили, как с нами поступить.

Ален и Дуглас продолжали смотреть на воду, пытаясь определить, смещается ли хоть немного крохотная точка, которая была нашей тенью. Она лихо подскакивала на волнах: ведь там, внизу, сейчас был почти шторм, с северо-востока на юго-запад катили волны. Мы на самом деле движемся или это только кажется из-за волн? Мои руки ощупали мешок, наполовину заполненный песком. Весь наш оставшийся балласт, больше нечем затормозить падение, будь то на едкую воду или на окружающую ее иссушенную солнцем твердь. В руководствах сказано, что для посадки всегда должно быть припасено не меньше тридцати килограммов балласта, а если шар спускается с большой высоты, то и этого мало. У нас семь килограммов, и высота изрядная. Оставалось только ждать. И закрыть глаза. И, напустив на себя спокойствие, гадать, чем все это кончится.

Почему-то в таких случаях на воздушном шаре чувствуешь себя очень одиноко, даже если рядом с тобой два товарища. Никто не может вам помочь. Песка не хватает. И никто не подбросит вам еще. Вы очутились слишком высоко, да к тому же над озером с едкой водой. Мы сами себя поставили в такое положение, в котором ничего не могли предпринять. Никто не заставлял нас подниматься в воздух на аэростате, чтобы попытаться из его гондолы снять огромные стада африканских животных, проверить возможности столь удобного наблюдательного пункта и отметить столетие первой книги Жюля Верна, где речь идет об исследовании Черного континента с помощью воздушного шара. Мы задумали возродить к жизни аэростат и найти ему современное применение. Теперь наш замысел осуществлялся, и мы не могли рассчитывать ни на чью помощь. Мы были одни, нам было страшно, а ведь все шло как положено. Правда, нам пришлось основательно потрудиться, чтобы попасть в эту переделку.

*