Две горсти песку

Итак, мы глядели на аэростат, говорили обо всем том, что делается в последнюю минуту, собирали все то, что надо взять с собой, и жевали бутерброды с сыром и маринованными огурцами. Вдруг на глазах у нас шар стал еще ярче. Над грядой у Рифт-Валли возникло облако и начало расти с угрожающей скоростью. Ветер не изменился, но облако продолжало расти. И ничего не поделаешь, сиди и смотри... Сыр и огурцы застряли у нас в зубах. Пиво осталось недопитым.

Слегка закачался шар, потом слабое дуновение коснулось наших лиц. На балласт уже ушли все мешки с песком, добавить было нечего. К тому же аэростат выдерживает ветер до 50 километров в час. Туча заглатывала воздух, голубое небо становилось черным. Мы глядели, словно завороженные, с неприятным чувством под ложечкой. Ветер крепчал, шар качался все сильнее. Пухлая белая кромка тучи прошла у нас над головой, и по земле заскользила густая тень.

Помнится, мы еще держали в руках куски хлеба с сыром и кружки с пивом, когда упали первые капли дождя. Кто-то предложил укрыться в палатке. Мы отступили под тент и смотрели, как погода становится все хуже и хуже. Тревожное состояние атмосферы внезапно перешло в буйство. Невесть откуда налетел шквал, и с неба хлынул дождь. Послышался приглушенный скрип: ветер достиг силы шторма, и в ту же секунду аэростат тронулся с места.

Крича Джоун и Дугласу, чтобы они подогнали машины, мы выскочили из палатки. Шар кидало так, что оранжевая оболочка едва не касалась земли. Мы с Аденом шлепали по лужам, скользили по грязи, кричали что-то и отскакивали, когда шар вдруг дергался в нашу сторону. Потом поймали гондолу, которая рывками волочилась по земле. С оболочки, будто из огромного крана, хлестала вода, и мы оказались буквально под водопадом, который перемещался по прихоти ветра.

Подъехали машины. Мы надеялись, что они удержат аэростат. Ален захватил гондолу веревкой и побежал с другим концом к грузовику. Сильный рывок гондолы бросил его навзничь в грязь. Он вскочил на ноги и зацепил петлей за крюк на буфере автомашины. Новый рывок гондолы - веревка выскользнула у него из рук. Мы были совершенно бессильны. Три четверти тонны песку тоже ничего не значили. Аэростат как ни в чем не бывало продолжал свои скачки и рывки.

Наконец Алену удалось закрепить веревку за бампер грузовика, и кто-то включил скорость. Все четыре колеса забуксовали. Во все стороны летели комья грязи, а гондола знай себе ползла со скрипом дальше. Трудно что-либо разглядеть, когда веки залеплены грязью, но, судя по тому, что веревка не оборвалась, аэростат перетянул грузовик. Правда, мы видели, что колючие акации подступают все ближе. Если эти деревья и оболочка встретятся, она будет разорвана в клочья. Даже обычные деревья пропороли бы ткань, а на акациях каждая ветка оснащена пятисантиметровыми шипами.

Я взобрался на край мокрой гондолы, поймал разрывную стропу и ухватился за нее. Шар продолжал метаться в разные стороны, часть газа уже вышла, и ветер проминал сырую оболочку. Она колыхалась, как парус в шторм. Она хлопала, как брезент на ветру. И все это время аэростат многометровыми скачками приближался к деревьям. Помню, я кричал сам себе:

- Еще рано дергать строп! Но мы не удержим шар! Надо дергать! Обожду немного! Надо, надо, надо! Деревья близко! Пора .дергать!

И я дернул.

Результат не замедлил сказаться. Ветер нанес еще один-два удара по оболочке, после чего гордое творение у нас на глазах съежилось и испустило дух. Непокорный, скачущий шар превратился в кипу блестящей ткани. Он лег на землю у самого подножия одной акации, а мы, стоя вокруг него и тяжело дыша, дивились внезапному превращению. Неужели мы не могли справиться с этой грудой материи? Неужели она волокла за собой и нас, и песок, и грузовик, точно мы ничего не весили? Но ведь это факт. И теперь вместо полета, которому все предвещало успех, у нас очень мокрая оболочка аэростата. Две лягушки прыгнули с травы в лужицы между складками. Мы стояли под хлестким дождем и от растерянности не знали, что говорить. Полный провал наших планов, 750 кубометров драгоценного водорода бесповоротно пропали. Правда, мы сохранили аэростат, пусть даже у него жалкий вид. Деревья, ветер, дождь - мы всех одолели. Но как одолели - еле-еле.

ВЫЛЕТ ИЗ МАНЬЯРЫ

После того как шар испустил дух и оболочка была уложена, мы вернулись в лагерь. Ливень не прекращался, и кто-то - не помню, кто именно,заметил, что палатки затопило. Зато помню, как я ворвался в большую палатку и застал там четверых масаев. Длинноногие африканцы стояли в воде, а вокруг них плавали фотопленки, записные книжки, продукты, одежда и прочее, и прочее. Я лихорадочно принялся собирать промокшее имущество и складывать его на постелях. Одновременно я попросил масаев помочь мне. Они пальцем не шевельнули. Я выуживал из воды у их ног различные предметы. Они по-прежнему не двигались, только место занимали.