Две горсти песку

Главной задачей нашего первого полета над Африканским материком было проверить по возможности реакцию животных, обитающих в разной среде. Никто не знал, как поведут себя животные при виде шара, однако было очевидно, что среда повлияет на их поведение. Область Маньяра сочетает самые различные типы ландшафта. Наш лагерь граничил (и это чуть не обошлось нам очень дорого) с обширными зарослями желтой акации, а в нескольких километрах западнее Рифт-Валли тянулась горная гряда. У подножия гряды под ее прикрытием рос настоящий лес. Когда определили его состав, выяснилось, что прежде массив был связан с обширной тропической областью в бассейне Конго. Теперь здесь остался только этот островок, впрочем достаточно обширный, чтобы стать обителью многих лесных животных. Во всяком случае часть нашего перелета пройдет над этим лесом. Дальше - озеро. Его окаймляют местами болота (где покрытые сухой коркой, где заросшие камышом) - прибежище буйволов, болотных козлов4 и бегемотов, местами плоские илистые берега. На этих безлесных участках можно увидеть всяких животных, например жирафов и газелей, но влажный ил с зеленой порослью прежде всего обитель пернатых. На озере Маньяра обнаружено около шестисот видов птиц; разнообразие среды делает этот район идеальным для наблюдения пернатых Африки. Больше всего здесь фламинго и пеликанов; порой их скапливается на озере до миллиона, а иногда и больше.

За последние месяцы озеро разлилось из-за дождей, и длина его составляла около пятидесяти, а ширина - больше пятнадцати километров; точных цифр никто не знал. Ливни затопили обычные подступы, и даже из нашего лагеря мы не смогли к нему проехать. Да если бы и удалось точно определить размеры озера, все равно следующий же дождь добавит полкилометра тут, километр там и поломает все расчеты. Поэтому довольствуются цифрой "800 квадратных километров", примерно определяющей площадь озера. Так или иначе, разлив означал, что нам лучше не садиться на озеро или его берега. Обычно до него можно доехать на машине или в крайнем случае дойти через лес и илистые участки под западной стеной Рифт-Валли; теперь это было исключено. Когда мы сюда прибыли, дорога еще была проходима километров на десять, но внезапный бурный разлив реки Марера укоротил и этот кусок на три километра.

Вот и получалось: чтобы сесть, надо подальше отойти от озера. К западу от гряды через плато из Карату в Мбулу на юге идет дорога; правда, она часто закрыта, но все-таки дорога есть. А из Мбулу можно проселком доехать до Большой северной магистрали, пересекающей Африку с севера на юг. Таким образом, наш перелет, насколько его вообще можно прогнозировать, определяется прямоугольником дорог. Конечно, хорошо бы приземлиться поблизости от какой-нибудь из них. Но как, где и когда именно мы сядем - нет смысла гадать. И мы, естественно, думали о предстоящих трудностях, когда оторвались от земли и легко, без малейших усилий вознеслись в безбрежный голубой простор над стартовой площадкой.

- Запишите меня в аэронавты,- сказал Ален, как только состоялся старт и мы заскользили над акациями.

Я рассмеялся и проводил глазами лагерь, который удалялся от нас со скоростью около пятнадцати километров в час. Внизу среди частокола машущих рук стояла Джоун; четко выделялись следы наших машин. Вон там прошел большой грузовик. Вон по той дорожке мы ездили смотреть бегемотов. А та колея обозначает путь к огромному ржаво-красному термитнику и обратно. Наш лагерь быстро затерялся в просторах Африки. Могучее дерево, в тени которого лежали водородные баллоны, пропало вдали; палатки исчезли, и последним скрылся белый брезент, на котором во время наполнения лежал "Джамбо". Но задолго до этого мы главное внимание перенесли вперед. Простирающийся под нами мир был одинаково увлекательным в любом направлении, но, когда летишь на воздушном шаре, невольно смотришь вперед. То, что пройдено, интересно лишь постольку, поскольку фиксирует путь и позволяет судить о дальнейшем курсе.

Аэростат уравновесился на высоте примерно триста метров, то есть начало было намного удачнее, чем на Занзибаре.

Мы быстро достигли северной окраины озера и пошли над непролазными камышовыми зарослями. Ален первым узнал в каких-то пятнышках внизу буйволов, и это были первые животные, которых мы наблюдали с шара. Буйволов было около трех десятков, они ровным счетом ничего не делали, только дергали ушами, словно это помогало от зноя. Потом показались два бородавочника5, они громко фыркали. Наконец, сказал я себе, наконец я стою в гондоле воздушного шара и подо мной проплывает Африка. Этого было вполне достаточно, чтобы я широко улыбнулся своим друзьям, а потом от удовольствия громко рассмеялся.