Две горсти песку

Логически рассуждая, прежде чем браться судить о проблемах кратера, полагается в нем побывать, а с другой стороны, тот, кто в нем побывал, сразу становится тенденциозным. Вы видите сказочный амфитеатр и множество диких животных. Вы видите также пасущийся масайский скот. Поневоле спросишь, насколько они совместимы, может ли сохраняться прежнее отношение между людьми и животными после того, как человек вдруг получил вакцину для своего скота, а для себя - антибиотики. К кому ни обратись с этим вопросом, отвечающий непременно принадлежит к одному из двух лагерей. И вы тоже присоединяетесь к одному из них, хотя предпочли бы золотую середину. Вы будете считать, что либо кратерная область с ее редкой, сказочной фауной должна быть закрыта для всех глаз, либо насущные потребности местных жителей важнее таких сумасбродных идей. Вам хотелось бы компромиссного решения: чтобы живущие в этом районе масаи остались в нем, чтобы поголовье скота сохранялось на одном уровне, чтобы не изменялось нынешнее соотношение между людьми и фауной, однако вы сомневаетесь в долговечности такого компромисса. Требования человека растут. Масаи не всегда будут довольствоваться жилищами из прутьев и навоза. Но даже если бы они довольствовались ими, правительство в Дар-эс-Саламе с этим не смирится. Появятся школы, больницы, магазины, коммуникации, и в итоге очарование Нгоронгоро исчезает. Пока что положение можно считать сносным, хотя засуха 1961 года, когда сотни масаев из других, особенно пострадавших, районов пригнали в кратер свой истощенный, изголодавшийся скот, превратила его в своего рода пылевую чашу. Нгоронгоро выдержал это нашествие, но природа не может вечно противостоять всем ударам.

И мы с Дугласом с первой же минуты, когда увидели кратер и засыпали Джоун и Алена вопросами о его будущем, вступили в ряды защитников Нгоронгоро. Может быть, это было вызвано тем, что человек невольно огорчается, когда что-то идет не так. Слишком часто человеческая рука действует с изысканностью дубинки, и сердце сжимается, когда смотришь на чашу Нгоронгоро и обитающих там пятнадцать тысяч крупных животных. Малейшее пренебрежение, один плохой год, немного политического давления - и этому чуду света может прийти конец. Сам кратер останется, но главным образом как напоминание о былом. Сейчас Нгоронгоро, так сказать, балансирует на краю бездны. В ближайшие годы решится, будет ли этот край сохранен для грядущих поколений или нет.

От Уилкиз-Пойнт путь идет сперва по гребню кратера.

Мы проследовали вдоль него и получили разрешение спуститься в чашу. Вниз пропускают только машины с ведущим передним мостом; крутые повороты на скалах убеждают вас в мудрости этого правила. Однажды с дороги сорвался трактор, и, хотя сам тракторист своевременно выскочил из кабины, все, что он потом нашел от трактора, поместилось бы на детской ладошке. Людям, -подверженным головокружению, эта дорога не подходит. Она и для грузовиков не очень-то хороша: местами кажется, что вы едете по ступенькам лестницы. Сходная дорога поднимается на скалу Гибралтар. Обе их можно назвать блистательными образчиками строительного искусства, и в обоих случаях новичок, добравшись до конца, облегченно вздыхает.

С двумя машинами, двумя прицепами и шаром мы кое-как спустились на дно чаши и доехали до площадки, которую облюбовали для лагеря. Зебры в последнюю секунду уступали нам дорогу; антилопы гну трусили рядом с машинами или останавливались и таращили на нас глаза. Мы попали в чарующий мир. Палатки разбили под распростертыми ветвями фигового дерева. За ужином при свете подвешенной на якоре лампы мы обсудили план полета над кратером. Надо выяснить, какие тут ветры, а также где обычно проходят животные и где они группируются сейчас. Но главное - как провезти водородные баллоны. Необходимо проверить все дороги.

Разговаривая, мы вполуха прислушивались к раскатистому львиному рыканью, ликующим воплям гиен и прочим звукам из окружавшего нас природного зоопарка. Вдруг в листве над нами раздался страшный треск. Помню, я весь сжался и даже мигнул, как будто меня ударили. Мне в жизни не приходилось слышать ничего подобного. Представьте себе, что кто-то разрывает книгу с листами из гофрированного железа. Очередь за очередью - один и тот же мучительный, душераздирающий звук. Данте оценил бы это невыразимое страдание. Окаменев от изумления, мы с Дугласом забыли про свои бисквиты с сыром и вопросительно уставились на Алена.

- Древесный даман 6,- объяснил он.- Можно подумать...