Две короны (СИ)

— А чего ты так взволновался? — изумился я. — Как будто я уже рот открыл для отказа.

— Когда откроешь, будет поздно — я тебя знаю! Стоит тебе на чем-нибудь упереться…

— Успокойся. Я согласился бы как минимум для того, чтоб не потерять навсегда твое уважение. И чтоб каждый, кто впоследствии узнает о предложении Нагибатора, не крутил пальцем у виска. Я всего лишь не хочу погрязнуть в делах и обязательствах, которые считаю для себя ненужными. Но сейчас, кажется, мне это не грозит. Странствующих дворян действительно полно. Взять хотя бы того же Раймондо. Хотя он-то смог забить на управление феодом только потому, что совершеннолетия не достиг и служить сеньору пока не обязан.

Арх немедленно приступил к лишению Анзенкама княжеского достоинства. Низлогаемый вякнул из кокона, что наши действия незаконны, и умолк из-за отсутствия энергии на протест. А также понимания, что все как раз законно: Бальдур вправе меня не утвердить, однако его решение вступит в силу лишь после того, как он отнимет у меня захваченное и в свою очередь низложит — или убьет. А войска у него на это найдутся? И, если на то пошло, желание возникнет? Скорее он отдаст земли Анзенкама в Оргое кому-то еще, а на замок и четыре деревни в Гинкмаре плюнет. И выпьет с вельможами по случаю исчезновения одной из вампирских вотчин с карты своего королевства.

Впрочем, как я понял из ведущегося параллельно обряду разговора Нагибатора с Кукуцаполь, вождь собирался испортить Бальдуру праздник. Он приказал воительнице выбрать из числа пленных самого приближенного к Анзенкаму вампира и пнуть его через границу Гинкмара в Оргой с минимально приличной дворянину свитой из прочих вампиров и обращенных. Желательно, чтобы главарь одновременно был отъявленным отморозком. И шайку ему постараться подобрать такую же. Приемлемую степень отмороженности определит Арх, когда освободится.

— Кровососы — все отморозки, — сказала Кукуцаполь. — Ни один из них добровольно не откажется ни от дани кровью, ни от доли в ней. Тебе лишь бы магов работой загружать! Напрасно ты боишься, что засланец не попытается добраться до Форгарта и сесть там владыкой.

— Я не боюсь, что он не попытается, — ответил Нагибатор. — И даже не боюсь, что не сядет, — кто ему воспрепятствует?.. Мне всего лишь нужен кандидат, который вызовет наибольшее неприятие у Бальдура. Чтобы он его в Форгарте точно хозяином не оставил. Не решил, что и так сойдет. А то с него станется, с занятого!.. Он обязан назначить своего ставленника! А засланец обязан доставить максимум хлопот ставленнику, чтоб у того не было времени выяснять отношения с нами до моего восшествия на престол Гинкмара. Потом — сколько угодно, я только рад буду! Но не теперь. Пока в оргойской части княжества не стихнет заваруха, всем будет пофиг, кто князь юридически. Главное, у кого в руках фактическая власть! Но потом юридический вопрос неизбежно всплывет, а нам надо, чтобы он не всплывал как можно дольше. До тех пор, пока я королем не стану, а Иван не окажется далеко отсюда. Неужто мне надо тебе растолковывать, насколько важны формальности? Будь они не важны, мы бы с низложением Анзенкама сейчас не заморачивались. Мы вообще не занимались бы им, наплевав на его возможные претензии на Гинкмар.

Кукуцаполь обиженно насупилась. А чего обижаться-то? Сама виновата. Нечего трепаться без рассуждения.

Глава 12

Арх завершил ритуал и прервался, чтобы передохнуть. Из сокровищницы под донжоном принесли корону. Я безо всякой симпатии посмотрел на нее и сказал:

— Предпочел бы напялить на голову раскаленный котелок. Это ж сколько поколений кровососов ее таскало?

— Не распускай эмоции! — предостерег Нагибатор. — Смотри на ситуацию здраво. Корона эта — просто корона. В ней нет ничего вампирского. Напротив, радоваться надо, что ты ее у династии вурдалаков отобрал. А изготовили предмет когда-то и вовсе для обычного правителя. Мудовид говорил мне, что самые далекие предки Анзенкама были другой расы.

— Не эльфы с Каграла? — встрепенулся я.

Нагибатор насупился. Будто рассердился на себя и шамана, что оба они об этом не задумались.

— Вторая ипостась Анзенкама — человеческая, — сказал он немного погодя.

— Да у него-то человеческая, — признал я очевидный факт. — Но даже отдельные разумные могут менять расу многократно. А об ограничениях для родовых линий я не слышал вообще.

Вождь почесал в буйной шевелюре и проворчал: