Две крепости

– А по-моему, - упорствовал Пиппин, - из него теперь вовсе ничего не вытянешь. Взять хоть этот стеклянный шар. Ведь он рад ему. Он знает, что это, или догадывается. А нам ни словечка. А ведь я же поймал его, спас, можно сказать. А он? «Эй, дружок, дай-ка сюда». И все. Что бы это могло быть? Он такой тяжелый… - Хоббит говорил уже совсем тихо, точно сам с собой.

– Вот оно что, - протянул Мерри, - вот что тебе покою не дает! Ты бы вспомнил присловье Гилдора, то, что Сэм любил повторять: «Не лезь в дела Мудрых, понять - не поймешь, а хлопот не оберешься».

– Но мы в последнее время только этим и занимаемся, - возразил Пиппин. - Я первым увидел этот шарик. Знаешь, как хочется еще раз на него посмотреть!

– Спи лучше, - посоветовал Мерри. - Надо будет - все узнаешь, ну не ко времени ты со своим любопытством.

– А что такое? Я всего лишь сказал, что хочу посмотреть на шарик. Я и сам знаю, что не получится. Гэндальф уселся на нем, как наседка на яйцах!… А ты мне: «Спи спокойно - все узнаешь»!

– А чего ты ждешь? - сонно спросил Мерри. - Сочувствую, но придется потерпеть до утра. После завтрака я, может, тоже стану любопытным, тут-то мы все и выпытаем. А сейчас спать хочу, если я еще раз зевну, у меня рот лопнет. Доброй ночи! - и он мгновенно заснул.

Пиппин долго лежал молча. Мысль о шаре не давала ему покоя. Он словно чувствовал в руках его тяжесть, видел в глубине таинственный красный огонь и тщетно пытался заставить себя думать о чем-нибудь другом. Наконец, не в силах больше бороться с собой, он тихонько встал и огляделся. Было холодно. Ярко светила луна, тени были черными как уголь. Кругом все спали; дозорных не было видно: либо они ушли на ту сторону холма, либо затаились среди кустов. Пиппин осторожно подошел к спящему Гэндальфу и пригляделся. Маг лежал спокойно, но Пиппин уловил блеск его глаз из-под неплотно сомкнутых ресниц и поспешно отступил. Гэндальф не шевелился, и хоббит медленно, словно против воли, снова подкрался к нему. Маг лежал на боку, укрывшись плащом, и одной рукой обнимал что-то круглое, завернутое в черную ткань. Другая рука, казалось, только что соскользнула с этого свертка.

Чуть дыша, Пиппин подкрался еще ближе, потом, став на колени, протянул руку, дотронулся до свертка и поднял его. Сверток оказался не таким тяжелым, как он ожидал. «Наверное, это что-то другое», - подумал он со странным чувством облегчения, но обратно сверток не положил. Оглядевшись, он заметил поблизости круглый булыжник, с трудом дотянулся до него и поднял.

Быстро и осторожно он стянул со свертка темную ткань, завернул в нее булыжник и положил подле спящего. Теперь наконец он мог взглянуть на свою добычу. Вот он, этот шар, тусклый и гладкий, лежал у него на коленях. Пиппин торопливо завернул его в плащ и уже хотел вернуться к своему месту, но тут Гэндальф зашевелился во сне, пробормотал что-то, нащупал камень рядом с собой и, вздохнув, успокоился снова.

– Ох, и дурак же ты, Пиппин, - шепотом обругал себя хоббит. - Тебе что, неприятностей мало? Положи шар обратно! - ноги у него тряслись, и он чувствовал, что не посмеет больше приблизиться к спящему. - Не смогу я положить это обратно и не разбудить его. И что плохого, если я загляну в шар? Только не здесь, - он отполз в сторону и присел на кочку.

Положив шар на колени, хоббит склонился над ним, как ребенок над унесенным в свой уголок лакомством. Потом осторожно приоткрыл полу плаща и взглянул. Сначала шар был черным как смоль, только блики лунного света скользили по его поверхности. Потом внутри что-то засветилось и стало двигаться. Пиппин уже не мог оторваться. Вскоре вся внутренность шара запылала, в нем перемещались какие-то огни. Потом они разом погасли. Пиппин отчаянно пытался отвести взгляд, но вдруг ахнул и начал клониться все ниже и ниже и, наконец, оцепенел. Губы у него беззвучно шевелились. Так прошло несколько минут. Неожиданно хоббит пронзительно вскрикнул и замертво упал на землю. На крик выбежали часовые, спящие проснулись, и всю стоянку охватило смятение.

– Так вот кто оказался вором! - воскликнул Гэндальф, поспешно закрывая шар плащом. - Это плохо!

Пиппин лежал навзничь, оцепенев, глядя в небо невидящими глазами.

– Хотел бы я знать, какая беда с ним приключилась и только ли с ним?

Гэндальф был встревожен не на шутку. Он взял руку Пиппина, прислушался к его дыханию, потом приложил ладонь ко лбу. Хоббит затрепетал и закрыл глаза. Потом всхлипнул и сел, заслоняясь от чего-то руками.

– Это не для тебя, Саруман! - закричал он странным голосом, сдавленным и пронзительным, и рванулся прочь от склонившегося над ним Гэндальфа. - Я пошлю за ним сейчас же. Ты понял? Скажи только это! - он забился, пытаясь вскочить, но Гэндальф крепко и осторожно держал его.

– Перегрин! - властно и мягко позвал он. - Вернись, Перегрин!

Хоббит обмяк и, падая, вцепился в руку мага. Потом открыл глаза. Взгляд у него был измученный и жалкий.

– Гэндальф! - вскрикнул он. - Гэндальф, прости меня!

– Простить? - переспросил маг. - Скажи-ка сначала, что ты наделал?