Две недели дождя (СИ)

– Ладно, дьявол с ним. Завтра, так завтра. – Мик раскрыл зонтик и повернулся к Крису. – Уже поздно. До меня ближе, если хочешь, можешь переночевать.

– Нет, спасибо. Я к себе. – Крис улыбнулся и развёл руками. Ему действительно сейчас хотелось домой.

Мик махнул рукой ему в спину и зашагал куда-то в противоположную сторону. Слова Эйчера о том, что завтра всё решится, не выходили у него из головы. Завтра. До этого срока осталось всего несколько часов.

Мик остановился у уличного автомата с напитками и купил себе банку с холодным кофе. Напиток оказался мерзейшим, слишком сладким – видимо, для того, чтобы спрятать гадостный вкус.

Убийцы, особенно серийные, часто возвращаются к своим жертвам – либо на место преступления, либо на кладбище. Этот был не таким. За местами, где находили трупы, следили – никто посторонний там не появлялся. Жертвы все были ещё в морге, некоторых даже не опознали. Значит, туда он тоже не приходил. И Мик знал, почему. Он не убивал этих женщин, он старался убить одну единственную. Для него все эти трупы никогда и не были людьми – просто детальками головоломки, которую он собирал.

Мик выбросил пустую банку из-под кофе и взял себе ещё две. Одну он прикончил, пока шёл до автобусной остановки, вторую оставил про запас, под такое же мерзостное настроение, как сейчас. Ехать пришлось с пересадками, полузаброшенный квартал ночью выглядел даже хуже, чем днём. Половина фонарей не горела, в темноте, скапливающейся у домов, кто-то копошился. Закрытая школа придавала всему этому ещё более зловещий вид. Как в фильмах ужасов. У Мика всё ещё было на руках действующее разрешение и дубликат ключа. Сигнализации здесь всё равно не было, местные сюда не совались из-за каких-то суеверий, а ничего ценного всё равно не осталось. Здание давно бы уже снесли, если бы кому-нибудь понадобилась местная земля.

Мик открыл дверь, прошёл через двор, пару раз споткнувшись в темноте о какие-то обломки. Внутри было тихо, только на верхнем этаже кто-то жалобно постанывал. Добраться до запертой двери оказалось достаточно трудно – на лестницах громоздились разломанные парты и какой-то хлам. Наконец, он достиг закрытой части здания. Здесь стоны и плач слышались особенно отчётливо. Мик подлез под заграждение и двинулся дальше. Двери на этаж были закрыты, пришлось вскрывать с помощью перочинного ножика, висящего как брелок на ключах. Когда он уже готов был открыть дверь, за ней отчаянно зарыдали. Мик едва не уронил ключи, но всё-таки дёрнул на себя ручку. Никого. В коридоре было пусто, хотя плакали где-то совсем рядом. Мик открывал все двери по очереди, но никого не нашёл. Через полчаса он вернулся на лестницу. На этаже действительно никого не было. Ветер или какая-то дурацкая мистика из сказок Зарии. Мик никогда не верил в приведений, да и в концентрированную психическую энергию – тоже.

Ещё какое-то время он просто бродил по школе, периодически заглядывая в кабинеты и классы. Рядом с общежитием Мик нашёл большой стенд с фотографиями, большая их часть потерялась или упала, но несколько всё ещё были приколоты. Выпускные фотографии, по годам. Девушки и юноши в одинаковой уныло-серой форме. Кто-то смотрит мрачно, кто-то безмятежно улыбается, у большинства лица пустые и безразличные. Мик едва мог разглядеть их в свете уличного фонаря, пробивающегося сквозь грязноватое окно. Он даже представить не мог, как сложилась потом судьба этих детей. Здесь им пытались помочь, научить жить в обществе. Иногда учителям и врачам это удавалось. Возможно, они действительно желали добра всем этим детям, но не могли их понять. А может быть, Нэваны были слишком озлоблены и напуганы этим миром и потому относились к желанию помочь так враждебно. Впрочем, как и сейчас. Мик не собирался слепо доверять их словам о том, что творилось в этой школе. Братья Нэваны были слишком пристрастны.

Одна из фотографий с мягким шуршанием скользнула на пол. Мик наклонился, чтобы поднять её. Белесые пятна лиц, редкие, ненормальные улыбки. И двое одинаковых в среднем ряду. Худые подростки, бледные, форма висит на тощих плечах. Один смотрит куда-то в бок, второй – в камеру. Лицо такое же безразличное, но в глазах – вызов. Мик не мог оторвать взгляд от детского лица и недетских глаз своего друга, Лая Нэвана. За окном протяжно громыхнул гром, оставшиеся стёкла отозвались дребезжащим гулом. Молния мертвенным светом залила разгромленный коридор рядом со спальнями, выбелила лица на фотографиях. На верхнем этаже исступлённо взвыл детский голос, потом сорвался в глухой плач и затих. Разве ветер может быть настолько разумен, разве может он бояться грозы?

Мик сложил хрупкую уже от времени фотографию и засунул во внутренний карман плаща. Пора было уходить отсюда. Ничего нового и важного для расследования он здесь точно не найдёт. Он успел несколько раз заблудиться в диком лабиринте переходов, коридоров и лестниц школы прежде, чем вышел наружу. Молния ударила снова, на прощание взвыл плачем голос. Редкие капли дождя били в лицо, зонт был бесполезен – ветром его просто выдирало из рук.