Две недели (СИ)

— Никто трубку не берет, — подслушивая под второй дверью, как в квартире надрывается телефон, отозвалась Даня.

— Может, не хочет, чтобы беспокоили? — предположил Игорь.

— У Лебедевой АОН, не хочет с нами общаться, не надо, но на звонок подруги должна ответить, — наскоро пояснил Богданов и повернулся к своим. — Что стоим? Давайте, звоните участковому.

Через пятнадцать минут к присевшим на ступеньки сотрудникам полиции присоединились участковый, слесарь из управляющей компании и двое понятых.

Замок был, что называется, от честного человека. На вскрытие ушло не более двух минут, и вскоре дверь гостеприимно распахнулась.

— Валентина Юрьевна! — позвал с порога Богданов. — Вы дома?

Ответом было молчание, и, едва прошли в комнату, стало ясно почему. Один из понятых вскрикнул, второй едва не удрал, а Богданов с чувством выругался, глядя на тело хозяйки квартиры, мирно висевшее под люстрой, привязанное за шею.

Он подошел, проверил пульс, и констатировал его отсутствие.

Перерезав веревку и аккуратно опустив тело на ковер, Богданов обернулся к своим.

— Так, молодежь, варежки надели?

Даня кивнула, вовсю щелкая фотоаппаратом, стараясь запечатлеть полную картину смерти, а Игорь, вооружившись ручкой, приготовился вести протокол. Вскоре прибыли медики, подтвердили отсутствие жизни в отдельно взятом теле, заявили, что причиной стала асфиксия, скорее всего самоубийство, странгуляционная борозда всего одна, и что тело мертво не более полутора часов, после чего увезли труп на вскрытие.

— Слышь, Петрович, — догнав патологоанатома на лестнице, начал Богданов, смущенно потирая лоб, — можешь побыстрее как-то ее препарировать?

— У меня из убойного два трупа, — строго отозвался Петрович.

— А это третий труп за две недели, просто серия какая-то, — виновато признался Богданов, — Бес мне шею свернет.

— С тебя причитается, — снисходительно ответил Петрович.

— Само собой, — обрадовался Богданов. — Тебе пузырь или на бильярде отыграться?

— Разберемся. Завтра присылай Даню за предвариловкой.

Богданов вернулся в квартиру, где полным ходом шла работа. Игорь, высыпав на газету содержимое ведра, тщательно исследовал мусор, Даня, закончив фотографировать, обследовала ящики комода, а участковый, вместо Игоря, строчил протокол.

В комнате царил полумрак из-за цветов в горшках, выстроившихся рядами вдоль окон. Развесистые тропические растения прятали в своей тени особо нежные экземпляры, и цвело в этой квартире все, что только могло в потенциале цвести.

После обследования ящиков Даня, с опаской, приблизилась к домашним джунглям и методично, палочкой, проверила, не спрятано ли чего в горшках. Затем украдкой отломила побег огуречного дерева и сунула в карман.

— Господа понятые! — позвал из кухни Игорь. — Прошу вас пройти сюда. Обратите внимание, — продолжил он, едва нарисовались понятые, — в мусорном ведре обнаружены два пакетика чая, две пустые банки из-под пива, одна банка из-под кока-колы, упаковки от колбасной нарезки, пакетик от чипсов и коробка от пирожных, — тут он присмотрелся и уточнил, — эклеров. Шесть штук.

— Данек, — окликнул Богданов усердно роющуюся в земле девушку.

— Что?

— А парень-то растет, — довольно сообщил Богданов. — Видала, как он на протокол участкового припахал?

— Ты вылитый Макаренко, только без очков, — рассеянно отозвалась Даня, вернувшись к прежнему занятию.

— Во-во. Ты стол осмотрела?

— Мельком. Повторить осмотр?

— Копайся там, — велел Богданов, — я сам.

— Зря, нет там ничего, — вздохнула Даня. — Бумажки, покрытие для письма, письменный прибор и две наклейки с котятами. Может, шкафом займешься?

— Не учти отца как мать любить, — огрызнулся Богданов и направился к столу.

Некоторое время было тихо, только понятые сопели у дверей, да участковый откровенно зевал. Еще было слышно, как на кухне лейтенант Князев обследует содержимое холодильника.

— Господа понятые, — неожиданно ровным голосом позвал Богданов, — прошу обратить внимание на следующую деталь.

Подождав, пока понятые подойдут ближе, он откинул покрытие для письма и указал пальцем на записку. Быстро подскочившая Даня прочитала раньше всех и заорала.

— Лейтенант! Сюда, быстро!

Игорь проявил похвальную оперативность, и оказался в комнате через пару секунд. Он подоспел как раз к моменту, когда Даня фотографировала заинтересовавший объект.

— Не дергайся, Игорек, — сдержанно посоветовал Богданов, — это просто записка.

Прочитав текст, Игорь обомлел. Ровным красивым почерком на листе бумаги, вырванном из блокнота, были начертаны последние слова покойной.

«Дорогой Александр Сергеевич», — гласила записка, — «простите меня, я так больше не могу. Искренне надеюсь, что мой опрометчивый поступок никак не скажется на Вас, и Вашей работе». Подписи не было.

— Значит самоубийство? — выдавил побелевший Игорь.

— Спятил? — обернулся на него Богданов. — Записка спрятана, подписи нет, в мусоре валяются свидетельства, что у Лебедевой было два разных посетителя. Какое самоубийство? Как минимум доведение до самоубийства. Я так думаю.

— С чего ты взял, что два разных?