Две недели среди ненормальных (СИ)

Некоторое время они лежали молча, глядя наверх и думая каждая о своём. Шаня усиленно пыталась забыть про скандал и про Ваню. Роза прикидывала, когда злобный и страшный мужик проголодается.

Решив, что уже пора, Травкина осторожно села на корточки и опасливо подняла голову. В поле не было ни души, по траве плыли зелёные волны.

- Мы можем идти! – обрадованно воскликнула Роза.

- Какое счастье! – вздохнула Шаня, поднимаясь и отряхивая коленки.

- Бежим домой, что ли? – предложила Роза. – Или на другую сторону посёлка сходим?

- Идём на другую сторону, – согласилась Шаня.

Куда угодно, только не домой. Хотя Ваня, скорее всего, тоже где-то шляется. А впрочем, хрен его знает.

Однако до другой стороны дойти так и не получилось. Как только Шаня с Розой благополучно перебрались через насыпь, их встретил явно чем-то недовольный Раздолбаев. Заложив руки в карманы, он укоризненно смотрел на Шмеленкову. Неужели только что с Ваней пообщался? Шаня, раздражаясь, подумала, что на её настроение снова покушаются. Что, нельзя просто взять и оставить её в покое?

- О прекрасный цветок, потрудись оставить нас наедине, – без особого настроения обратился Миша к Розе.

- А ты рыжий лошок! – моментально ответила Травкина. – Шаня, я буду недалеко, если что – кричи.

Шане жутко не хотелось отпускать маленькую подругу, но, видимо, разговора было не избежать, поэтому она беззаботно махнула Розе рукой, а потом с усталым видом повернулась к Мише.

- Что? – коротко спросила она.

- Знаешь, чего мне сейчас хочется? – с какой-то странной угрожающей интонацией поинтересовался Раздолбаев.

- Ну?

- Взять тебя за плечи и встряхнуть так, чтобы мозг на место встал! – заявил он, внимательно глядя Шане в глаза.

- Бесполезно, его там нет, – с досадой отмахнулась Шаня.

- Так, нечего мои фразочки тырить, это у меня его нет! – сразу же возмутился Раздолбаев и заговорил более спокойным тоном. – Шаня, ты... как бы это сказать, чтобы в живых остаться... ты пенёк с глазками!

- Серьёзно? – приподняла брови Шмеленкова. – Это из-за того, что я Розе в глаз дала?

Миша фыркнул и закатил глаза, прямо как Ваня.

- Ну точно пенёк! – воскликнул он. – Неужели миф про блондинок совсем не миф?

- Или ты мне скажешь, почему я тупица, или я сейчас уйду! – начиная злиться, заявила Шмеленкова. Настроение, кажется, испорчено безнадёжно. На ближайшие часа два – точно.

Раздолбаев примирительно замахал руками и изобразил улыбочку кота Леопольда.

- Я тут недавно с Ваней беседовал, – начал рассказывать он. – Я просто в ужасе, что ты до сих пор ничего не понимаешь, Шаня! Он, конечно, тоже упрямится, как тупоголовое ослище, но ты-то девушка, ты должна соображать лучше! Я не говорю про первый шаг, но ведь он уже этот шаг сделал, а ты...

Дослушать увлёкшегося Раздолбаева терпения у Шани не хватило.

- Какой нахрен первый шаг? – завопила она, чуть не набросившись на Мишу с кулаками. – Пошло всё к едрене-фене, не буду я ничего решать, ясно?! Просто все идите лесом!

Испугавшись такой неожиданной вспышки ярости, Раздолбаев попятился, а Шаня, пробежав мимо него, устремилась к дому.

- Бабы, да что вы за нечисть такая? – устало выдохнул Миша, потирая виски. – Хочу решать, не хочу решать, говорит “нет”, а имеет в виду “да”... Неужели нельзя быть попроще?

А Шаня не могла быть попроще. Она просто была Шаней.

Шмеленкова добежала до участка Травкиных, хотела позвонить или постучать, но передумала и помчалась дальше. Остановилась она только тогда, когда поняла, что забрела в самую глубь посёлка и понятия не имеет, куда идти дальше.

- Приключения продолжаются, – фыркнула Шмеленкова и медленно побрела вдоль высокого красного забора, прикидывая, нет ли где-нибудь карты посёлка. Хотя это едва ли ей помогло бы, ведь Шаня страдала топографическим кретинизмом. Более того, она даже не помнила номер дома.

Чтобы не думать о словах Раздолбаева, она начала разглядывать дома и прикидывать, кто мог в них жить. В полуразвалившейся хибаре точно обитал престарелый алкаш. А в хоромах, напоминающих замок, какие-нибудь олигархи: пузатый глава семейства, капризная жена, избалованные белокурые дети, штук десять чихуахуа и много прислуги.

- Шаня? – послышался сзади удивленный голос.

Шмеленкова еле не сдержалась, чтобы не озвучить то, о чём подумала. “Задолбали, мать вашу!”

Обернувшись, она увидела Веру Долдонову, которая деловито семенила к ней.

- Вот ты где ходишь! – обрадовалась Долдонова. – Мы там тебя уже потеряли! Рыжий сказал, что это он тебя обидел, и Колька его на поиски отправил. А мне надоело с ними сидеть, я тоже искать пошла!

Подумать только. За неё волнуются. Наверное, просто не хочется объясняться перед её родителями, если что-то случится. Вряд ли сама она хоть сколько-нибудь им нравится.

На Шаню нашло очень мрачное расположение духа. Она сама себя раздражала, когда так себя вела. Можно было спокойно обойтись без истеричных воплей на Мишу и без демонстративных уходов.

- Быть бабой – отстой, – буркнула Шмеленкова.

- Не то слово, – пожаловалась услышавшая её Вера. – То приготовь, то постирай, то “где мои носки”!