Две недели среди ненормальных (СИ)

Когда троица вошла в кухню, намереваясь раздобыть что-нибудь съедобное, ибо дорога всех порядочно вымотала, они столкнулись с нежелательными людьми.

Николай сидел за столом и пил чай. Ваня вышел из ванной и теперь остановился посреди комнаты.

Взгляды Николая и Ольги встретились. Шанин столкнулся с Ваниным.

И Шмеленкова поняла, что будет гроза.

====== Скелеты, цыгане и Петрович ======

В следующие минут пятнадцать ничего нельзя было понять. Все одновременно, как по команде, начали орать. Шаня, ошалело застыв на месте, тщетно пыталась хотя бы послушать, что кто говорит. Увы, вся кухня потонула в диком вое.

Шмеленкова, подавив желание прикрикнуть на них “заткнитесь”, решила просто подождать, что будет дальше. Хотя душераздирающие вопли сильно действовали на нервы и били по ушам.

Интересно, а посуда полетит? Стулья, столы?

В какой-то момент Шаня отметила, что крики начали стихать. Замолчала Роза. Ваня, кажется, и не говорил ничего. Таисия, которая успела каким-то образом появиться на кухне, хлопнулась на стул и надрывно взвыла:

- Сил моих больше нет!

Ольга, заметно побледнев, привалилась к косяку. У Шани мелькнула мысль, что её надо куда-нибудь посадить. А то ещё в обморок грохнется.

Слово целиком и полностью перешло к Николаю.

Размышляя, помочь Ольге или нет, Шмеленкова пропустила начало его пламенной речи. Внезапно её привлекло прозвучавшее “чужая”, и Шаня невольно повернулась к главе ненормального семейства.

- Лимит чужих в моём доме исчерпан! Ис-чер-пан! – тявкал Николай, потрясая кулаком и страшно дёргая глазом с покрасневшими от напряжения сосудами. – Каждое утро я вынужден лицезреть в МОЁМ доме нахлебниц! Содержать их! Кормить! Терпеть всё это!

Шмеленкова, почувствовав резкий подъём раздражения и ущемлённой гордости, хотела было показать ему выразительный палец, собрать вещи и свалить к Сарочке. Но Николай говорить не закончил.

- Сколько лет я живу в этом сумасшедшем доме! Сколько лет терплю чужих детей! Сколько лет вы всячески притесняете МОЕГО сына?! – рычал Николай, сверкая глазами.

И тогда Шаня сообразила, что едва ли он имел в виду её. Две недели – не много лет. А кто тогда? Раздолбаев, что ли?

- Коля! Замолчи! – не своим голосом взвизгнула Ольга, как будто он её ударил.

- Ты, жид, что себе позволяешь? Жид поганый! Что ты несешь?! Ты нас здесь запер, ЖИИИИИИД!!!! – истерически взревела Таисия и в припадке заколотила кулаками по столу.

- Я твой благодетель, вшивая тварь! – закаркал Николай, весь трясясь и почему-то закатывая глаза. – И чем вы мне платите? Чем платите за то, что я всё ЭТО содержу?!

- Да пошёл ты, Николай Иванович! – раздался вдруг звонкий голос.

И в кухне сразу же стало тихо. Не веря ушам, Шмеленкова медленно повернулась к Розе, которая стояла рядом с ней.

В ту минуту Роза выглядела слишком взрослой. Её зелёные глаза зло-насмешливо прищурились, а на потемневшем лице появилась кривая улыбка.

- Больше напрягать вас не буду, Николай Иванович, живите с сыном и радуйтесь, – отчеканила она и подняла глаза на Шмеленкову. – Шанька, пойдём. Нам с тобой здесь не рады.

Словно в трансе, не понимая, что происходит, Шаня послушно протянула ей руку. Роза сжала её кисть с такой силой, что стало больно. И решительно потащила названную сестру к выходу.

За их спинами раздался нечеловеческий вопль Ольги.

- Заберем Петровича и валим! – бодро тараторила Роза, таща Шаню на задний двор. – Я моего Петровича им не оставлю.

- Идём, – согласно кивала Шаня, понимая, что сейчас ей нужно подыграть.

Травкина казалась неадекватно, ненормально весёлой. Она на ходу подскакивала, пела, хохотала, а потом вдруг начинала поливать всё и всех матерными ругательствами и снова хохотать.

Она всеми силами себя сдерживает.

- Тра-ла-ла, мы будем цыганским табором, – объявила Роза, покрыв плечи разноцветной шалью – Петровичем.

- Теперь у нас начинается кочевая жизнь, – вторила ей Шмеленкова.

- Йо-хо-хо и бутылка рома, суки! – прокричала девочка, погрозив кулаком дому. – Вещи наши заберем ночью и пойдём, куда глаза глядят! Хей, а ты возьмешь меня к себе домой?

- Возьму, конечно, – согласилась Шаня. – Будешь спать в моей комнате на коврике.

- Мечтай, это ты там будешь, ибо я Царь! – объявила Роза и заливисто захохотала, краснея от смеха.

- И никто мне больше не нужен, – проговорила Роза, немного успокоившись. – Двинем к Саре, что ли?

- А пойдём, – решила Шаня.

Роза с наслаждением пнула калитку, открывая её. А потом с боевым кличем прокатилась колесом по дороге.

- Не упади, Шимпанзе! – предостерегла Шмеленкова.

Сейчас её точно трогать нельзя. Но долго Роза сдерживаться не сможет. Буйное напускное веселье кончится, её прорвёт – и она всё выскажет.

- Я же не ты, Шмель! – Роза показала ей язык. – Чё тормозишь, потопали!

В этот момент сзади щёлкнула открывшаяся калитка. Шмеленкова, вздрогнув от неожиданности и сжав кулак, резко обернулась. Она ожидала увидеть Николая с дробовиком. И была готова либо обороняться, либо бежать.

- Разрешите мне к вам присоединиться, беженцы? – спросил Ваня, захлопнув дверь.

Лицо Розы едва заметно дёрнулось. Она скрестила руки на груди.