Две недели в июле

Она была глубоко обижена. За кого он ее принимает? Он что, даже не может пошутить на эту тему, сразу чувствует себя в опасности? Она обиделась на него. Но потом постаралась забыть неприятное впечатление, чтобы не портить вечер, который они проведут вместе. И вечер был прекрасным и счастливым, она не может этого не признать.

Завтра они уедут на целый день. Еще одна возможность побыть только вдвоем, без остальных. И, как она надеется, поговорить наконец о будущем. Потому что дни проходят. Ее отъезд все ближе и ближе, скоро они снова разлучатся, как и прежде. Что-то изменилось? Она может надеяться? Клер чувствует, как ее охватывает тревога. Думает о том, что сказал ей вчера по телефону Жером. Новости о мальчиках, день и час их возвращения в Париж.

— Ты остаешься в горах? — спросила она.

— Да, еще на неделю, а потом возвращаюсь на работу. А что?

— Ничего. Просто так.

Один ли Жером? Или уже с другой женщиной? Она не осмелилась его спросить. Мальчики расскажут.

— А как ты? Все в порядке?

Он не знает, где она, с кем. Она еще ничего не говорила сыновьям, хотя очень хотела объявить им новость. Хорошо сделала, что сдержалась. Еще рано.

— Да, да. Поговорим, когда вернешься. Хорошо?

— Хорошо, целую.

Они прощаются, говоря друг другу «целую», как это делают добрые друзья.

Новая волна тревоги накатывает на нее. Жером ушел, она потеряла его. Жером… Она любила его голос, смех, то, как он говорит. Сейчас ей надо заснуть. Уже поздно принимать снотворное, иначе завтра можно проспать весь день. Она ищет тепло тела Марка. Но и это не согревает ее. Скорее бы наступило завтра и разошлись все ночные тени.

11 Бланш

25 июля

Как тихо в доме, думает Бланш. Ни звука. Даже птицы в саду умолкли. Жгучий полуденный свет пробивается сквозь опущенные жалюзи, прочерчивая полоски в затемненной спальне. Какая приятная тишина… Бланш закрывает глаза. Клеман повез Мелани к бабушке и дедушке, Эмилия где-то в глубине сада. Можно еще поспать. Хорошо, что в тот вечер я оставила их одних. Да еще этот день. Без нас. Что они сейчас делают? Она представляет их в какой-нибудь деревне или сидящими под деревом у дороги. Остановились, наверное, перекусить.

Хорошо, что я приготовила им корзинку с провизией. Помидоры, крутые яйца, хлеб, ветчина — все было заботливо завернуто в клетчатые салфетки. Сегодня утром, когда она принесла им эту корзинку, она увидела во взгляде Клер, что это ее тронуло. Ну, зачем же, мы купили бы что-нибудь по дороге. Ну что вы, это доставило мне удовольствие. Марк покачал головой, и она прекрасно поняла, о чем он подумал. Она неисправима, моя дорогая Бланш. Всегда готова оказать услугу. Он улыбнулся так, как улыбался только ей. Детской невинной улыбкой.

Быть доброй легко и приятно. Это успокаивает. И вот уже проходит напряжение, которое держало ее несколько дней с момента появления Клер. Она снова спит, не просыпаясь от кошмаров, черные мысли не одолевают ее посреди ночи. Какое облегчение, что прошел страх. Она больше не боится. Не боится, что Клер отнимет у нее Марка. Достаточно было с ним поговорить, обсудить простые, очевидные вещи — все, что делало его переезд в Париж невозможным. Да и как она могла вообразить, что это возможно? Не так просто сменить университет, особенно когда ты занимаешь там такое почетное и завидное место. А все другие обязанности Марка, все эти общества и ассоциации, в которых он участвует, его политическая деятельность? А весь круг их друзей? Нельзя одним махом отбросить то, что в течение долгих лет составляло твою жизнь. И самое главное, нельзя покинуть тех, с кем не расставался никогда, даже в самые худшие времена. Никто и ничто не могло разлучить их до сих пор. Нет, он не уедет из-за Клер. Бланш ведь видела, что после их разговора он изменился. Погрустнел, стал озабоченным. Очевидно, что он понял, даже если это было непросто. И это хорошо. Надо было поставить его перед реальностью. У него есть ответственность. Она, Бланш, просто обязана была это сделать. Было бы непорядочным оставить Клер с ее иллюзиями. Это было бы плохо. А она только выполнила свой долг, когда напомнила ему об этом. В их маленькой группе она сыграла ту роль, которую играла всегда. Она — их совесть. Во времена Ирен именно она не дала всему развалиться, сделала так, что они не расстались. Даже ценой своих собственных страданий.

Бланш потянулась. Она чувствует себя щедрой, доброй, благожелательной. Теперь, когда опасность устранена, можно и смириться с мыслью, что потом Марк и Клер будут жить вместе. Она может даже поддержать их, помочь им. Она с удовольствием представила, как они поселятся рядом с ней, как она будет для них образцом, своего рода опекуном. Она будет любить их, а они будут любить ее.